инициировать процесс, но и включиться в него на любой стадии, если этого требовала «охрана интересов государства и трудящихся масс».

Кодексом предусматривались исковое производство и особые производства (об имуществе, оставшемся после умерших, о выдаче судебного приказа, о расторжении брака и др.).

По общему правилу, все гражданские дела рассматривались в народных судах в качестве первой инстанции.

Губернским судам в соответствии со ст. 23 ГПК были подсудны:

а) иски с ценой свыше 500 рублей;

б) иски, предъявленные к государственным органам и должностным лицам об убытках, причинённых их незаконными или неправильными действиями.

В Верховном суде рассматривались дела по искам к народным комиссариатам или к центральным учреждениям и к губернским исполнительным комитетам.

ГПК РСФСР (1922) не содержал чёткого перечня доказательств на процессе. Согласно ст. 130, суд мог выяснять обстоятельства дела при помощи следующих доказательств, к которым были отнесены:

1. Показания свидетелей.

Никто не мог отказаться от дачи показаний в качестве свидетеля, за исключением случаев, когда сообщение требуемых фактов было связано «с нарушением государственной или служебной тайны».

В случае заявления стороны о заинтересованности свидетеля в исходе дела или при наличии особых отношений между свидетелем и стороной суд мог не допустить допроса этого свидетеля (ст. 130).

2. Письменные доказательства.

Формально гл. 15 была ограничена только перечисленными доказательствами, но из смысла процессуального закона вытекало, что ими также могли быть:

— заключение эксперта (экспертиза назначалась для разъяснения возникавших при разборе дела вопросов, требовавших специальных познаний);

— объяснения сторон (тяжущихся) и третьих лиц;

— вещественные доказательства.

Решение суда должно было выноситься немедленно после окончания слушания дела, если они классифицировались как сложные — в течение 3 дней, при этом постановленное решение суда первой инстанции сразу же вступало в законную силу.

Кассационная жалоба на решение народного суда могла быть подана в течение двух недель, на решения губернских судов — в течение 1 месяца со дня объявления решения.

В соответствии с ГПК РСФСР 1923 года допускался пересмотр судебного решения (ст. 251), например если открывались новые обстоятельства по делу, неизвестные суду во время первоначального процесса.

Как и сегодня, стороны по ходу процесса могли изменять основание иска, увеличивать или уменьшать свои исковые требования, отказываться от иска. Суд должен был стремиться к выяснению всех обстоятельств дела и не ограничиваться доказательствами, представленными сторонами, при этом стороны могли вести дело в суде как лично, так и через своих представителей, а также обжаловать судебные постановления.

Пленум Верховного суда РСФСР от 19 ноября 1928 года указывал на то, что уголовная ответственность по делам, связанным с нарушением авторских прав, подлежит применению только в случаях, когда имели место отягчающие вину обстоятельства, к которым отнесены мошенничество, обман или подлог, то есть подразумевалось, что такие исковые требования будут рассматриваться исключительно в гражданском процессе. Тем более что судам было рекомендовано в случае отсутствия в действиях нарушителя отягчающих его вину обстоятельств применять к нему меры общественного воздействия (Сборник действующих разъяснений Верховного суда РСФСР. М., 1930. С. 294).

Профессор И. Я. Хейфиц писал по этому поводу: «В советской стране сознательное нарушение чужого авторского права может иметь место разве в виде редчайшего исключения» [1.263].

В УК РСФСР (1926) состав о нарушении авторского права уже находился в главе об имущественных преступлениях. В соответствии с диспозицией ст. 177 ответственность наступала за «самовольное использование литературных, музыкальных и иных художественных и научных произведений с нарушением закона об авторском праве», то есть, по сравнению с ранее действовавшей нормой, из него была изъята корыстная цель в виде сбыта.

Длительное время спорным оставался вопрос о том, охватывала ли ст. 177 нарушение права авторства. В разъяснениях Пленума Верховного суда РСФСР от 21 ноября 1927 года говорилось о том, что «в случаях, когда кто-либо выдал за своё или использовал чужое сочинение или видоизменил его без согласия лица, имеющего на него авторские права, он несёт личную ответственность в гражданском или уголовном (ст. 177) порядке».

В обзоре Верховного Суда РСФСР от 19 ноября 1928 года «О порядке применения ст. 177 УК» высшая судебная инстанция указывала, что уголовной ответственности по данной статье подлежат лишь те случаи нарушения авторского права, «которые заключаются в умышленном видоизменении чужого произведения, злостном извращении или злостном использовании чужого произведения».

Прокуратура СССР также обращала внимание сотрудников на порядок уголовного преследования по ст. 177 УК РСФСР и соответствующим статьям УК союзных республик. Однако в ходе расследования преступлений такой категории преступные действия, как правило, относились к нарушению не авторского права, а общего порядка деятельности государственных учреждений или предприятий.

Признаться, и сегодня правоохранительные органы, расследуя преступления, ответственность за которые предусмотрена ст. 146 Уголовного кодекса РФ, занимают схожую позицию, стараясь свести обвинение к диспозиции «предпринимательской» ст. 159 УК РФ («Мошенничество»).

Действующий закон РСФСР устанавливал правило относительно того, что автор может требовать от всякого нарушителя возмещения того ущерба, который он понёс в результате установленного нарушения авторских прав. Таким образом, использовались положения гл. XIII ГК РСФСР «Обстоятельства, возникающие вследствие причинения другому вреда» (ред. 1922 года) о применении правил о порядке возмещения вреда, причинённого неправомерными действиями:

ст. 403 «Причинивший вред личности или имуществу другого обязан возместить причинённый вред. Он освобождается от этой обязанности, если докажет, что он не мог предотвратить вреда, либо что был управомочен на причинение вреда, либо что вред возник вследствие умысла или грубой неосторожности самого потерпевшего».

Существовавшая судебная практика позволяла доказывать размер причинённых убытков только в некоторых случаях. Довольно часто встречавшееся нарушение авторских прав в виде выпуска в свет литературного произведения без договора с автором при установлении понесённого ущерба опиралось на сумму, которую автор мог получить в виде вознаграждения, полагавшегося ему за повторное издание его произведения, и это при условии, что ранее оно было официально опубликовано и размер гонорара, полученный за него, известен.

В случае если автор настаивал не на компенсации причинённых ему убытков, а на выплате ему авторского гонорара (ст. 10 Закона), применялись ставки, установленные специальным постановлением Народного комиссариата просвещения РСФСР от 8 июня 1930 года. Этот документ определял их в процентах к существующим и в размере согласно Постановлениям правительства РСФСР:

— для литературных произведений — в размере 150 % ставок, установленных для данной категории произведений;

— для произведений художественной литературы — исходя из минимальных размеров гонораров;

— для литературных произведений — в виде процента от среднего гонорара, который выплачивается при выпуске произведений данной категории.

Позднее в случае установления нарушений стали применяться дифференцированные размеры вознаграждения. В случае же установления значительных заимствований из чужого литературного произведения без ссылки на его автора потерпевшей стороне причитался гонорар