В том же 1956 году была реабилитирована Галина Серебрякова, вдова Григория Сокольникова.

В апреле 1956 года было объявлено ещё об одной реабилитации.

Аркадий Ваксберг:

«…из Верховного суда СССР пришло сообщение о том, что, “как оказалось”, Александр Краснощёков тоже ни в чём не был виновен и осуждён без всяких оснований. Становилось всё очевидней, что хлопоты за восстановление доброго имени оболганных и уничтоженных людей дают результаты».

Писатель Иван Ильич Уксусов, только что вернувшийся из ссылки в Тобольск, рассказал о своей встрече с главой Союза писателей Александром Фадеевым. Фадеев у него спросил:

«– А почему ты так разговариваешь? Перенёс цынгу?

(Зубы были выбиты на допросах.) Всё главное стал рассказывать ему очень подробно. Он не разу не прервал меня. Когда я закончил, лицо его было красным до ушей, маленькие голубоватые глаза полны невылившимися слезами.

Я закурил, он долго не прерывал молчания.

– Но ты не сердись, пожалуйста, Вано, на Советскую власть.

– А на кого сердиться?

– Ну, ну… Ну-ну… Я всем писателям всегда старался делать хорошо… Но пришло такое время… Это глубокое несчастье для человека – быть руководителем Союза писателей в такое время…»

13 мая 1956 года Александр Фадеев покончил жизнь самоубийством. В тот же день Корней Чуковский записал в дневнике:

«Застрелился Фадеев…

Вся брехня Сталинской эпохи, все её идиотские бредни, весь её страшный бюрократизм, вся её растленность и казённость находили в нём своё послушное орудие. Он – по существу добрый, человечный, любящий литературу “до слёз умиления” должен был вести весь литературный корабль самым гибельным и позорным путём – и пытался совместить человечность с гепеушничеством. Отсюда зигзаги его поведения, отсюда его замученная СОВЕСТЬ в последние годы…

…он совестливый, талантливый чуткий – барахтался в жидкой зловонной грязи, заливая свою совесть вином».

19 мая 1956 года Илья Ильич Шнейдер, бывший секретарь Айседоры Дункан, был реабилитирован и отпущен из Озерлага на свободу.

В 1956 году «по амнистии» освободили из Владимирского централа и 78-летнего Василия Витальевича Шульгина. Под конвоем его отправили в город Гороховец Владимирской области и поместили в дом инвалидов. Впрочем, потом разрешили переехать во Владимир (в инвалидный дом). И там Шульгин продолжил писать воспоминания, которые начал ещё в заключении.

В 1956 году Советский Союз посетил Давид Бурлюк.

1 сентября 1956 года в дневнике Корнея Чуковского появилась запись:

«Был вчера у Федина. Он сообщил под большим секретом, что Пастернак вручил свой роман “Доктор Живаго ” какому-то итальянцу, который намерен издать его за границей. Конечно, это будет скандал: “Запрещённый большевиками роман Пастернака”. Белогвардейцам только это и нужно. Они могут вырвать из контекста отдельные куски и состряпать: “контрреволюционный роман Пастернака”.

С этим романом большие пертурбации. Пастернак дал его в “Лит. Москву”. Казакевич, прочтя, сказал: “Оказывается, судя по роману, Октябрьская революция – недоразумение, и лучше было её не делать”. Рукопись возвратили. Он дал её в “Новый мир”… Но когда Симонов прочёл роман, он отказался его печатать: “Нельзя давать трибуну Пастернаку!”..

А роман, как говорит Федин, “гениальный”. Чрезвычайно эгоцентрический, гордый, сатанински надменный, изысканно простой и в то же время насквозь книжный – автобиография великого Пастернака».

В последней декаде октября 1956 года у Венгерской народной республики могла начаться совсем иная биография. 23 октября советский посол в Венгрии Юрий Владимирович Андропов отправил в Москву телеграмму, в которой говорилось, что намеченная на этот день студенческая демонстрация означает «перенесение борьбы на улицу», из чего делался вывод:

«…в создавшейся обстановке венгерские товарищи вряд ли смогут сами начать действовать смело и решительно без помощи им в этом деле».

В Будапеште, в самом деле, вспыхнул вооружённый мятеж, началась революция. Москва тотчас отдала приказ ввести в венгерскую столицу советские танки для «восстановления порядка и создания условий для мирного созидательного труда». И в ночь на 24 октября в Будапешт были введены 6000 солдат и офицеров Советской армии, 290 танков, 120 БТР, 126 орудий. 7 ноября восстание было подавлено. Маршал Георгий Жуков, являвшийся министром обороны СССР, «за подавление венгерского контрреволюционного мятежа» был награждён четвёртой звездой Героя Советского Союза. Население страны Советов безмолвствовало.

31 января 1957 года были реабилитированы Михаил Тухачевский, Виталий Примаков и другие «враги народа», расстрелянные вместе с ними. Процесс реабилитации продолжался.

И вдруг…

В Италии опубликовали роман «Доктор Живаго». Вскоре книгу издали в Голландии, Великобритании и в Соединённых Штатах.

В Советском Союзе о романе Пастернака сначала хранили полное молчание.

Аркадий Ваксберг:

«Хрущёв, конечно, не читал “Доктора Живаго”, а прочитав, вряд ли смог понять всю его глубину. Но в чтении он не нуждался, и содержание романа его тоже ничуть не интересовало – вполне достаточно было той “справки”, которую составили для него на Лубянке и в кабинетах партийных идеологов. Главным было не допустить ни малейшего самодовольства, дать по рукам расшалившимся интеллигентам и напомнить, в какой стране и в каком обществе они продолжают жить. Грозным призраком непредвиденных последствий писательского самодовольства всё ещё маячил Будапешт 1956 года».

Правление Союза советских писателей тут же предложило лишить Пастернака советского гражданства и выслать из страны. Особенно настаивали на высылке поэты Александр Безыменский, Борис Слуцкий, Лев Ошанин и писатели Сергей Баруздин и Борис Полевой. Одного из них Лили Брик охарактеризовала так:

«Мой самый любимый из сегодняшних поэтов – Слуцкий… Пишет только тогда, когда ему нужно что-то сказать, а сказать ему есть что».

Слуцкий потом до конца дней своих не мог простить себе участие в травле Пастернака, говоря:

«Сработал механизм партийной дисциплины».

Не трудно себе представить, что спецорганам было поручено всерьёз заняться писателем, попытавшемся разрушить этот «механизм», внеся разнобой в царившую в стране «дисциплину».

А слава Маяковского тем временем продолжала расти как на дрожжах. 29 июля 1958 года в Москве на площади, которая тогда носила его имя, поэту был открыт памятник. От имени советского правительства поэт Николай Тихонов открыл монумент стихотворца.

Открытие памятника В.В.Маяковскому на Триумфальной площади в Москве, 29 июля 1958 г.