он забыл про Марию! Он ушел, когда она рожала. Может быть — скорее всего, — ребенок уже родился. Может быть… может быть… нет, лучше об этом не думать.

Лондонский мост с его низкими арками и коварными водоворотами. Хорнблауэр уже два дня назад убедился, что весла под аркой не помещаются. Нужно точно рассчитать время; к счастью, мост заслоняет от ветра. Хорнблауэр выровнял судно, направил его прямо под арку.

— Налегай! — крикнул он. Барка, подгоняемая течением и усилиями гребцов, понеслась вперед. — Убрать весла!

К счастью, все прошло хорошо. Они проскочили под арку. Ветер налетел, свистя, но они продолжали двигаться вперед. Хорнблауэр на глаз оценивал расстояние. Нос суденышка, попав в водоворот, начал разворачиваться, но главное, он уже вышел из-под арки, хотя сам Хорнблауэр оставался под мостом.

— Налегай! — заорал он — здесь, под мостом, можно было не думать, какое впечатление он производит на зрителей.

Весла заскрежетали в уключинах. Течение разворачивало барку, весла тянули ее вперед — наконец руль начал забирать. Водоворот остался позади. Вода по-прежнему лилась из-за занавески. Панталоны давно промокли до нитки. Хотя вычерпывали быстро, Хорнблауэру не нравилось, как ведет себя барка. Она какая-то ленивая, неповоротливая. Видимо, вода прибывает быстрее, чем ее вычерпывают, и скоро достигнет критической отметки.

— Гребите! — крикнул он и, оглянувшись, увидел, как барка с главным плакальщиком выскальзывает из-под моста.

За поворотом виднелись церкви Стренда — ни один потерпевший крушение моряк не испытывал такой радости, видя парус.

— Воды почти до банок, сэр, — сказал Хоррокс.

— Вычерпывайте, черт вас раздери!

Сомерсет-хауз, еще один поворот — тут мель — и Уайтхоллская пристань. Хорнблауэр помнил приказы, которые сам и составил после обсуждения с мистером Паллендером. Погребальная барка должна была дойти до Суррея, чтобы следующие шесть подошли к пристани и выгрузили своих пассажиров. Те должны были выстроиться и лишь после того погребальная барка подошла бы к пристани и выгрузили гроб. Но не с водой по самые банки! Не на барке, которая вот-вот затонет прямо под ногами! Хорнблауэр обернулся. Смайли стоял на корме второй барки, склонив голову, как и было ему предписано. Но, к счастью, рулевой заметил и привлек внимание Смайли. Хорнблауэр жестами приказал остановиться. Ему пришлось повторить свой жест, лишь после этого Смайли понял и кивнул. Хорнблауэр повернул румпель влево, и барка нехотя двинулась к берегу. Надо ее развернуть — нет, при таком ветре и почти полном стоянии прилива лучше подойти к пристани носом против течения реки. Хорнблауэр выровнял руль, оценивая расстояние, и барка подошла к пристани.

— Суши весла!

Слава богу, они у причала! Вот и герольд в плаще и при регалиях, рядом с ним флотский офицер, начальник эскорта.

— Сэр! — запротестовал герольд так страстно, как только дозволял ему печальный вид. — Вы нарушили приказ. Вы…

— Заткнитесь! — прорычал Хорнблауэр, потом флотскому офицеру: — Быстро выносите гроб на берег.

Гроб снесли настолько быстро, насколько позволяла торжественность обстановки. Хорнблауэр встал рядом с ним, склонив голову, шпагу держа эфесом вверх. Он облегченно вздохнул, увидев из-под опущенных бровей, как барка, освободившись от груза, заметно приподнялась над водой. Не поднимая головы, он быстро выговорил:

— Мистер Хоррокс! Отведите барку вон к тому причалу. Быстро! Найдите брезент, заделайте течь снаружи. Вычерпайте воду. Ну, давайте.

Барка отошла от пристани. Хоррокс не преувеличивал, говоря, что вода дошла до банок. Смайли, не дожидаясь приказа, подвел к причалу барку главного плакальщика, и Хорнблауэр, не забывая ступать медленно, отошел с дороги. Один за другим высаживались сэр Питер Паркер с Блэквудом, Корнваллис, Сент-Винсент. Сент-Винсент, на раздутых подагрой ногах, ссутуленный, со склоненной головой, еле дождался, пока выйдет на пристань, и сразу начал браниться, почти не разжимая губ.

— Какого дьявола, Хорнблауэр? — прошипел он. — Вы что, собственных приказов не читали?

Хорнблауэр прошел с ним несколько шагов — ступая медленно и торжественно.

— Мы получили пробоину, сэр, простите, милорд, — сказал он, тоже почти не разжимая губ. — Мы чуть не затонули. Надо было торопиться.

— Ха! — сказал Сент-Винсент. — Ладно, очень хорошо. Напишите рапорт.

— Спасибо, милорд, — ответил Хорнблауэр.

Он остановился и стоял, склонив голову, с перевернутой шпагой, пока другие плакальщики проходили мимо. Церемония шла не вполне по намеченному плану, но она шла. Хорнблауэр пытался стоять как статуя, хотя ни одной статуе еще не приходилось стоять в мокрых до нитки штанах. Он едва не вздрогнул, вспомнив про Марию. Если бы только знать! И снова чуть не вздрогнул. Часы! Они все еще висели на гробе, который уже поставили на катафалк. Ладно, сейчас никак до них не добраться. И никак не узнать про Марию. В мокрых штанах стоять ему было холодно.

V

Часовой у входа в Адмиралтейство был смущен, но непреклонен:

— Простите, сэр, но приказано никого не пущать, будь он хошь адмирал, сэр.

— Где дежурный унтер-офицер? — спросил Хорнблауэр.

Унтер-офицер, по крайней мере, согласился выслушать.

— У нас приказ, сэр, — тем не менее сказал он. — Никак не могу, поймите меня, сэр.

Ни один флотский унтер-офицер не откажет по своей воле капитану, пусть и с менее чем тремя годами выслуги.

Хорнблауэр узнал лейтенанта, проходившего невдалеке.

— Брейсгедл! — окликнул он.

Брейсгедл тоже когда-то был мичманом на «Неустанном», и они с Хорнблауэром пережили вместе немало отчаянных приключений. Теперь он носил лейтенантский мундир с аксельбантами, означавшими его принадлежность к штабу.

— Здравствуйте, сэр, — сказал он, подходя.

Они обменялись рукопожатиями и оглядели друг друга, как люди, встретившиеся после долгих лет на войне. Хорнблауэр рассказал про часы и спросил разрешения сходить за ними. Брейсгедл сочувственно присвистнул.

— Плохо дело, — сказал он. — Если б не старик Джерви, я бы рискнул. Но это его личный приказ. У меня нет ни малейшего желания до конца своих дней просить милостыню на паперти.

Под «Джерви» Брейсгедл разумел адмирала лорда Сент-Винсента — тот недавно снова стал первым лордом Адмиралтейства. Когда-то он был сэром Джоном Джервисом, чья строгость наводила ужас на весь флот.

— Вы его флаг-адъютант? — спросил Хорнблауэр.

— Именно, — ответил Брейсгедл. — Бывают должности и полегче. Я лично предпочел бы командовать пороховой баржей в аду. Впрочем, это от меня не уйдет. Когда я отслужу срок своего рабства у Джервиса, мне предложат именно эту должность.

— Значит, я должен распрощаться со своими часами, — сказал Хорнблауэр.

— Даже не поцеловавшись с ними на прощание, — подхватил Брейсгедл. — Зато в будущие годы, посещая склеп в соборе Святого Павла, вы сможете взирать на могилу героя с удовлетворением, зная, что часы ваши покоятся вместе с ним.

Это окончательно вывело Хорнблауэра из себя.

— Ваш юмор часто неуместен,