евреи верили, что там содержатся намёки на мессианскую эру. Более того, и греческая, и римская литература полны указаний на предсказания оракулов и другие пути знания будущих событий. Что же до Картахены, наследника обеих традиций, христианской и еврейской (через его марранское происхождение), то нет сомнения в том, что он мог, в известной степени, верить в справедливость своего толкования. В этом он был типичным представителем своего времени. Мистицизм и холодная логика, слепая вера и реализм сочетались в головах многих его современников, христиан и евреев.

Что же было причиной последовательности событий, приведших к распространению христианства? Картахена с пренебрежением отбрасывает этот вопрос как наглость: «Поскольку мы не можем, как говорят правоведы, найти причины для всех новшеств, сделанных нашими предками, будет глупостью пытаться понять глубину божественного промысла ограниченными возможностями нашей мысли»[1677]. Такие вопросы принадлежат к категории загадок, которые должны рассматриваться человеком как неразрешимые, поэтому не нужно в них вникать. То, что нам важно знать, и этого достаточно, — не причины развития событий, а порядок, который мы можем в них разглядеть, чтобы лучше суметь соотнести события между собой. Там, где есть порядок, есть план, а там, где есть план, охватывающий события, происходившие на протяжении долгого времени, там видна рука Всевышнего. Под этим, конечно, подразумевался доминирующий взгляд на Бога как архитектора человеческой истории, и на то, что ни одна из Его структур ни в коем случае не эксцентрична, не случайна, а основана на идеальном и гармоническом плане. Разумеется, чем больше раскрывается Его план в истории путём реального осуществления, тем больше мы в состоянии охватить его очертания, и это означает обнаружение будущих событий через прошлое.

Теперь, по мысли Картахены, нет сомнения в том, что многое из Божьего плана по экспансии христианства, завоевания им человечества и обращения его в христианство уже осуществлено. Эти очертания божественного плана можно ощутить по тому, как они отражаются в судьбах евреев и их особой роли в продвижении веры. План становится особенно явным при оценке развития событий относительно недавнего времени в еврейском лагере. Контуры плана вдруг выплыли из густого скоротечного тумана прошлого, и хаотические, казалось бы, события образовали некую систему. Очевидно, что великая историческая драма — обращение человечества к Богу — началась с крещения израильтян и закончится их крещением, сперва немногих, а в конце — массовым, в предписанном порядке, обратном порядку язычников. Первые плоды евреев предшествуют первым плодам язычников, целостность язычников — целостности евреев. Конечно, обращения евреев, как и неевреев, будут продолжаться в течение всего периода, поэтому, когда мы говорим, что целостность обращения евреев придет к концу христианской эры, это не значит, что этот «приход» будет скорым, завершённым одним разом, либо произойдёт в короткий промежуток времени. Это, похоже, займёт немало времени, как и обращение язычников — то есть то, которое было массовым. «Всё это, — говорит Картахена, — с достаточной ясностью показывает истинно вдумчивому наблюдателю и тому, кто размышляет с чистым сердцем, что по мере того, как крещение израильских неверующих становится со временем всё более обширным, приближается время, о котором Апостол сказал: «Весь Израиль будет спасён и как следствие — конец этого трудного мира»[1678]. И снова: «Чем чаще и изобильнее приходит обращение неверующих израильтян, тем более вероятно приближение дня Последнего Суда»[1679].

Таким образом, обращение Израиля происходит по божественно спланированному расписанию. Не следует удивляться, если его «целостность» придёт поздно, или сомневаться в прочности поздних крещений. Израиль действует как до появления Христа, так и после него, согласно божественному плану. Он, Израиль, предоставил «фундамент» христианства в прошлом, он предоставит ему «крышу» в будущем. Поэтому говорить о нём как о проклятом во второй период его существования не глупее, чем предположить, что он был проклят в дохристианское время. Это тот Израиль, которому был дан обет, и это Израиль, в котором этот же обет был исполнен по воле Божьей.

Решающее препятствие

I

С точки зрения общей христианской идеологии, опровержение Картахеной расистских утверждений было безусловным шедевром. Однако, с точки зрения Церкви, утверждение, касающееся евреев, оставалось открытым для контратаки. Все его аргументы по поводу избранности Израиля, его прошлой славы и прошлых услуг христианству не отменили воздействия того печально известного факта, что Израиль совершил акт богоубийства (что для христиан было несомненным), или превалирующего в христианстве мнения, что Израиль был «наказан» за это преступление. До тех пор, пока эти обвинения оставались непоколебленными, они всегда могли, как считал Картахена, дать основу для расовой теории наподобие теории толедцев, а вместе с ней — теории проклятия.

Весьма возможное развитие событий при таких обстоятельствах было бы слишком зловещим, чтобы игнорировать его. Принцип расового равенства мог поддерживаться в христианстве как освящённая концепция, но еврейская раса могла оказаться в ней «исключением» — что случается со всеми правилами. Евреи были исключением в человечестве из-за роли, сыгранной ими в распятии, они же были исключением среди всех народов из-за судьбы, выпавшей на их долю после этого. Что же могло быть причиной этих двух исключений, если не исключительная природа евреев — или, скорее, их из ряда вон выходящая порочность? Ясно, что мы опять находимся у задней двери расовой теории и теории проклятия. Поэтому Картахена чувствовал, что, если он не ударит с силой по точке зрения на Страсти, которая обвиняет евреев в убийстве Бога, все его аргументы и демонстрации в пользу евреев — и, косвенно, в пользу конверсо — могут быть с лёгкостью опровергнуты.

Нет сомнения в том, что вопрос Страстей многократно обсуждался в кругах конверсо[1680]. Конечно, главная ответственность за Страсти возлагалась марранами на евреев, как это делалось всеми другими христианами, но при этом тень, прямо или косвенно, бросалась и на самих конверсо. Согласно Евангелию от Матфея, евреи заявили перед казнью Христа: «кровь Его на нас и на детях наших»[1681], и это заявление, понятое как заклятие, было воспринято как «проклятье» на всех потомках евреев. Более того, «проклятье» могло быть истолковано так — как и было во многих случаях, — что «дети» евреев должны платить своей кровью за пролитую кровь Христа[1682]. А разве не были конверсо потомками евреев и, таким образом, субъектом того же проклятия? Картахена касается вопроса Страстей очень ненавязчиво (чтобы не выглядеть извиняющимся) в нескольких местах своей книги.

II

По всей вероятности, мысли Картахены на эту тему в том виде, в котором они выражены в его Defensorium, сформировались в течение