– Всю жизнь? – ответил другой голос. – Вот что снизошло на аббатису: целая жизнь. Позвольте ей подумать о ней, переосмыслить и поплакать, если нужно.

– Да, – добавила первая монахиня. – Дайте ей время. То, что она пережила сегодня, разрушило принципы, которыми она руководствовалась в жизни, и, быть может, даже поколебало ее веру.

– И что же? – спросил Уго.

– А чего вы хотите?

– Когда вы здесь появились в первый раз, – сказала третья монахиня, – вы хотели чего-то определенного – чтобы настоятельница защитила вашу дочь. Ее защитил Господь. Что вам нужно сегодня?

– Она моя мать, – сказала Мерсе, опередив Уго.

– Если так и есть, то чего же ты хочешь? Мать Беатрис – монахиня, она предана Богу. Ищешь ее благословения? Мы тебе его даруем: да пребудет с тобой Христос.

– Не требуй большего, – настаивала первая. – Если настоятельница захочет снова тебя увидеть, она тебя найдет. Несомненно. А пока идите с миром.

– Я должна знать, что матушка не считает меня дочерью Сатаны, – взмолилась Мерсе.

Уго разглядел за решеткой какое-то движение. Одна из монахинь откашлялась, словно хотела заговорить, но передумала. Они перешептывались. Наконец одна из них сказала:

– Мы не думаем, что ты дочь Сатаны. Мы разделили с тобой молитву, мы были единым духом, и это единение душ есть не что иное, как Церковь. Мы разделили твою добродетель и преисполнились ею. Нет, не дьявол живет в тебе, хотя не исключено, что он силой овладел аббатисой Беатрис… О том известно лишь Господу. Его пути неисповедимы. Оставь ее, дочь моя. Она всегда жила с клеймом женщины, соблазненной дьяволом и родившей демона. Да, она думала, что ты умерла, но так и не избавилась от ощущения, что выносила в своем теле семя зла. Как бы ни была сильна аббатиса, такого не изжить за день, даже за год.

– И скорее всего, она с нами согласна, – заметила вторая.

– Вот почему она ушла, – добавила третья.

– А если бы посчитала, что ты дьявольское порождение, то, будь уверена, она бы дала тебе отпор, – сказала первая.

Хоть Уго Льор и не участвовал в поставках вина для армады, отплывавшей на Сардинию, он получил больше прибыли, продавая маленькие бурдючки огненной воды солдатам, расквартированным неподалеку от Барселоны. Король Альфонс собирался вновь подчинить остров Сардинию своей власти. Кортесы выделили ему деньги, на которые монарх построил галеры и зафрахтовал другие корабли, а также нанял более семисот воинов. Помимо них, за короля готовы были сражаться по сорок арбалетчиков и двадцать солдат на каждую из тридцати галер. Однако даже при таких мощных ресурсах армия была не вполне готова к очередной войне.

Войска Альфонса насчитывали около двух с половиной тысяч солдат – а королю требовалось пять тысяч. Нехватка людей стала причиной того, что боевое крещение арагонца задержалось – войну Генуе, союзнице сардинцев, он объявил еще в 1418 году. Все эти месяцы он рассылал письма знатным вельможам, которых насчитывалось более шестисот, а также вольным городам, таким как Барселона, призывая людей встать под его знамена и обещая за это щедрую награду.

Знать и города откликнулись, и к апрелю 1420 года войско разрослось до шести тысяч арбалетчиков и пехотинцев и порядка тысячи всадников. Армада собиралась в порту Лос-Альфакес, близ Тортосы, где все еще находился король и откуда собирался отплыть. Туда же направлялись военные суда из самых разных каталонских портов: Салоу, Сант-Фелиу, Кольюра, Росеса и, конечно, из Барселоны. Планировалось, что на Менорке к королевскому флоту примкнут мальоркские корабли, еще несколько отплывут из порта Грау в Валенсии и четыре галеры предоставит Венеция. Огненная вода, обжигающая горло и опьяняющая быстрее и сильнее вина, вызвала ажиотаж среди молодых солдат, приехавших в Барселону как ради короля Альфонса, так и ради обещанной награды. Таверна была набита до отказа. Нередко Уго и Катерине приходилось откровенно выгонять посетителей перед закрытием. Солдат обуяла дикая жажда; к тому же многие хотели запастись огненной водой перед отправкой на Сардинию. Уго, Катерина, Мерсе и Педро ночи напролет перегоняли вино, чтобы удовлетворить огромный спрос.

Деньги лились рекой. Мерсе вся погрузилась в работу – и порой можно было увидеть, как она улыбается дерзким комплиментам солдат, которых мало волновала ее болезненная худоба. Один из них раздухарился настолько, что хлопнул Мерсе по заднице. Уго хотел броситься на защиту дочери, но Катерина схватила его за руку и мотнула подбородком в сторону Мерсе: та с криками набросилась на молодого солдата, но в ее манере говорить, ее настроении появилось нечто доселе невиданное. Отвернувшись от солдата, Мерсе не смогла сдержать довольной улыбки, которую постаралась скрыть, как только поняла, что отец и Катерина на нее смотрят, – но чего скрыть было нельзя, так это ее счастливой, решительной походки.

– И потом, – добавила Катерина, когда Мерсе потребовала у Педро еще одну порцию огненной воды для посетителя, – не будешь же ты драться с молодым солдатом?

– Отчего же? – Уго пожал плечами, в его глазах мелькнула насмешка.

Катерина засмеялась так громко, что на нее стали оглядываться.

2 мая 1420 года, когда запасы вина для перегонки огненной воды в таверне основательно истощились, а оружие и провизия уже были погружены на корабли, адмирал каталонского флота Бернат Эстаньол отдал приказ об отплытии. Свыше шестисот рыцарей в сопровождении двух тысяч воинов со всего принципата отправились на берег вместе с толпами горожан: одни шли проститься с родственниками, других привлекало красочное зрелище погрузки войска на корабли.

Мерсе бродила по берегу с группой солдат, приехавших из Гранольерса. Среди них не было того, кто хлопал ее по заднице, но были такие же молодые, как он, да и она сама, оставившие свое ремесло, чтобы по королевскому зову отправиться на битву. Праздничная атмосфера, окутавшая город в эти дни, не могла не повлиять на Мерсе. Уго и Катерина работали за троих, когда она садилась за какой-нибудь столик, чтобы перекинуться парой слов с юнцами, которые, скорее всего, никогда не вернутся в свои дома и навеки останутся лежать где-нибудь под Альгеро. Поэтому улыбки их были нервными, а движения – дергаными; они подолгу смотрели в одну точку, словно тоскуя по тому, что уже прошло, и страшась того, что только наступит. Огненная вода их успокаивала, развязывала им языки, делала движения более раскованными и… расслабляла Мерсе. Они ходили по берегу среди толпы, смеялись и болтали. Барселона чествовала людей, отправляющихся рисковать жизнью ради защиты ее земель.

На берегу, оглушенная резкими звуками, Мерсе вспомнила, что произошло накануне вечером. Комендантский час еще не пробил. Микель, да, так звали солдата. Она искала его в