class="p1">– Пускай она отпустит моего сына, – потребовал он.

– Прошу тебя, отдай ребенка, – повторил епископ, а молодой священник присел рядом с ней на корточки.

– Отдай его, доченька, – добавил Уго.

Мерсе выпустила Арнау, и ошеломленный малыш убежал. «Я верну тебя», – шепнула Мерсе.

– Я верну тебя, сынок! – громко воскликнула она. – Даже если это будет стоить мне жизни.

Графиня попыталась обнять Арнау, но мальчик спрятался в ногах отца.

– Добрая воля людей… – хотел было начать проповедь епископ, но Бернат его прервал: он послушался епископа и не воспользовался ситуацией, чтобы избавиться от Мерсе, которая преследовала Арнау, но не собирался уступать ему командование, ведь в конце концов речь шла о погрузке войск, а мессу отслужили, благословляя знамена.

– Этот человек, – крикнул Бернат, указав на Уго, – должен быть в армии, защищая нашего короля и нашу землю. Я знаю, что он моложе меня, силен, здоров и вполне годится для ратной службы.

Уго изумленно посмотрел на Берната. Что он замыслил? Уже во второй раз его спасало народное суеверие. В первый раз на этом самом месте Рожер Пуч хотел посадить его в тюрьму, а генуэзец произнес речь, похожую на слова епископа. В итоге его отпустили, но изгнали с верфи. Что будет теперь? Кажется, он уже догадывался.

– Но вместо того чтобы сражаться за величие нашего королевства, – продолжал Бернат, – он спаивает войска дрянным зельем, которое продает вместе со своей дочерью. Она… – адмирал указал на Мерсе, – хотела навредить моему наследнику – и сделала бы это, если бы не вмешательство его преосвященства.

Лесть в адрес епископа, несомненно, должна была склонить толпу на сторону адмирала, подумал Уго. Помолчав, Бернат продолжил еще громче:

– И он разоряет молодых солдат, взимая непомерную плату за это пойло!

Поднялся ропот.

– Нет, это неправда, – попытался возразить Уго, но епископ его прервал.

– Вино даровал нам Господь, – воскликнул преподобный. – Это дивный и благословенный напиток. Однако апостол Павел предупреждал нас: «И не упивайтесь вином, от которого бывает распутство, но исполняйтесь Духом»[33].

– А мои солдаты вином не упиваются, – ответил Бернат, – ибо знают свою меру, как того требуют Церковь и король.

Винодел умолял Мерсе скорее подняться – он угадал намерения Берната и предвидел худшее.

– Тем не менее, – сказал адмирал, – есть те, кто превращает вино в спирт, но не для лечения ран, а чтобы споить нашу молодежь.

Офицер тоже понял, куда клонит адмирал.

– И губит ее! – закричал он.

– И она спивается! – послышалось в толпе.

Мерсе прижалась к отцу, их все плотнее обступала толпа.

– Никогда прежде огненную воду не брали на войну! – продолжал свою речь Бернат. – Но как солдаты будут воевать, если они пьяны?

– Мы проиграем!

– Предатель! – крикнула старуха, находившаяся ближе всех к Уго.

Кто-то плюнул им с Мерсе под ноги.

– Генуэзская мразь! – послышалось из передних рядов.

Шпион. Вор. Сукин сын. Подлец. Ренегат. Мерзавец. Тысячу раз предатель! Это выкрикивала толпа, окружавшая Уго и Мерсе, и те, как недавно Арнау, бросились искать защиты у епископа и его свиты. Бернат со значением взглянул на своего офицера и кивнул.

– В таверну! – прогремел офицер. – Это змеиное логово надо разрушить!

Поднялся неистовый рев, толпа побежала к улице Бокерия.

– Позаботьтесь о моей дочери, – попросил Уго одного из священников, думая только о Катерине и Педро.

– Не ходи туда, – схватил его за руку священник. – Это безумие. Тебя убьют.

– Батюшка! – взмолилась Мерсе.

– Там Катерина! – сказал Уго, вырывая руку. – Мерсе, прошу тебя, оставайся тут. Не дайте ей уйти, – попросил он священника.

Уго бросился вслед за толпой. Мерсе попыталась рвануться за ним, но священник ее удержал.

– Не ходи туда, женщина, – посоветовал он. – Тебе причинят вред, и отец не сможет тебя защитить. Ты же не хочешь, чтобы тебя избили у него на глазах?

Мерсе задумалась, покачала головой и осталась на месте. Она словно проснулась: пространство перед ней расчистилось, жизнь продолжалась. Можно было подумать, что все солдаты, все жители Барселоны сначала столпились вокруг них, а затем, подстрекаемые Бернатом, бросились к их таверне, но нет – тысячи людей остались на берегу, садились в лодки, грузили лошадей, оружие, припасы… Солнце ослепило ее, гвалт вогнал в дрожь.

– А кто защитит твоего отца? – произнесла графиня с усмешкой, проходя мимо.

Процессия направилась к верфям; епископ шел рядом с Бернатом, адмирал вел за руку Арнау, а священник тащил Мерсе за собой. «Но кто защитит отца от этой разъяренный толпы?» – спрашивала себя Мерсе, следуя за священником: рот ее наполнился слюной, и она ощутила первые позывы к рвоте.

Когда Уго подбегал к таверне, его опередила плотная масса горожан и солдат. Толпа, все прибывавшая, запрудила узкую улицу Бокерия. Он тщетно пытался протиснуться. Его не узнавали, а быть может, просто не обращали внимания, стремясь лишь к одному: поскорее добраться до таверны. Уго тоже не увидел в толпе ни завсегдатаев таверны, ни соседей. Продираясь, он вспомнил, как точно так же добирался до Нового замка, где укрывалась Дольса, – совсем недалеко отсюда. Но различие все же было: тогда людей опьяняла религиозная ненависть, теперь же люди смеялись. Кто-то неистово кричал, но большая часть пришла лишь потому, что сюда пришли остальные.

– И что теперь? – спросил Уго у одного юнца.

В сутолоке тот даже не смог пожать плечами.

– Говорят, вино раздают.

– Огненную воду, – уточнил кто-то.

Люди, стоящие рядом, присоединились к разговору.

– А что за огненная вода?

– Отменная штука, лучше любого вина, – заметил человек, изо всех сил проталкивавшийся к двери таверны.

– Навались!

– А то без вина останемся!

– Кто раздает? Король?

– Адмирал.

– Навались!

Разнесли вдребезги. Таверну полностью опустошили, как убедился Уго, едва войдя внутрь. Там еще слонялись люди в поисках остатков вина, гневно пинали бочки, столы и стулья, но все закончилось. Перегонный куб украли. Какой-то пьяница нагнулся, взял обломок трубки, по которой стекала огненная вода, и стал с любопытством его разглядывать на просвет. Исчезли миски, столовые приборы, горшки и даже цепь, на которой висел очаг. Некоторые грабители спускались с верхнего этажа. «Ничего не осталось», – предупредили они тех, кто ждал у подножия лестницы. Но стервятники все равно упорно шли наверх в поисках добычи. Вино и огненная вода были разлиты по полу, и у людей, возвращавшихся из подвала, башмаки были в красных пятнах. Большинство из тех, кто зашел вместе с Уго, заметив разгром, уходили, но иные, жадные, как те, кто пер на второй этаж, входили и искали чем поживиться. Уго подавил гнев. Ему хотелось кричать и бить уродов, грабящих его дом, его собственность, его ви́на! – но это навлекло бы