не думают, чтобы оно доведено было до конца. Признак такого положения дела он видит в том, что срок конгресса, который первоначально назначался на 15 сентября, теперь уже отодвинут. Кроме того, многие противодействуют мирным переговорам, а более всего французский посол в Вене, который «сильно порет (т. е. разрывает по швам) тот турский мир». Есть также признаки военных действий. Как бы, однако, ни было, он, посол, хорошо помнит данные ему царем инструкции и твердо будет их исполнять — «по его, великого государя, указу стоит крепко при намерении том, как ему велено»[1249]. В постскриптуме Возницын прибавляет, что послал в Москву особую докладную статью, и просит ответа на заключавшиеся в ней вопросы. Царь дал уже по этим вопросам инструкции, но недостаточно подробные: «Послал докладную статью; пожалуй, государь, прикажи милостивый свой указ учинить и не погневись, что о том дерзнул, понеже, хотя о том и изволил приказывать, да не так подлинно». В этой шифрованной цифирью докладной статье содержались вопросы относительно заключения мира с татарами, причем предусматривались две возможности: или упоминание о татарах в общем договоре с турками, или составление особого специального договора. Со следующей почтой была послана Возницыным в Москву другая шифрованная записка, содержавшая в себе вопросы о дальнейших отношениях к союзникам после заключения мира с турками на тот случай, если бы цесарское правительство и Венеция стали предлагать продолжение союза: «Если с турки мир учинится, и по учинении того мира немцы и венеты похотят для опасения с его царским величеством учинить союз против того ж неприятеля, салтана турского и хана крымского, и с ними в то дело вступать ли и на каковых статьях?» Это были просьбы об инструкциях по вопросам, по которым, очевидно, в личных беседах с царем в Вене Возницыным не было получено исчерпывающих указаний[1250].

В начале сентября московскому послу даны были от цесарского правительства перевозочные средства: девять стругов без палуб и без кают; палубы и каюты предоставлялось устроить на свои средства: цесарское величество указал дать ему, послу, «на Дунае, в чем ему ехать, девять струговых днов, и он бы на тех днах про себя и про людей чердаки (каюты) и палубы велел сделать. И великой и полномочной посол те суды велел принять и чердаки и палубы и прочая на них приготовления, также и работных людей, кому согнать, устроить и нанять велел из государевы казны»[1251]. Получены были сведения о назначении польского и цесарских уполномоченных на конгресс. Ксендз Гамалинский сообщил, что от короля и от Речи Посполитой «назначен на тур-скую комисию в послех из любезнейших приятелей воевода познанской пан Малаховской». Цесарем были назначены двое: граф Эттинген и барон Шлык. Возницын, палучив эти известия, счел необходимым сделать 5 сентября визит графу Эттингену. В происшедшем разговоре Эттинген обещал московскому послу всякую поддержку на конгрессе и показал ему план местности конгресса — «чертеж съезжему месту», где были обозначены и места для участвующих в конгрессе послов, причем Возницын не мог не высказать тревожившей его заботы: «чтоб ему, царского величества великому и полномочному послу, сидеть не ниже польского», как указано на чертеже; в этом граф Эттинген также обещал свою поддержку. Возницын предвидел тот конфликт из-за мест с польским послом, который потом действительно и разыгрался между ним и паном Малаховским. Граф Эттинген отдал визит московскому послу 19 сентября[1252].

К 20 сентября палубы и каюты на предоставленных австрийским правительством стругах были готовы, и в этот день Возницын мог двинуться в путь. «Бог преблагий здравие твое, государя милостивого, да соблюдет невредно во многие лета, — писал он в этот день Петру перед отъездом. — Покорно премилостивейшей державе твоей доношу: в повеленный тобою, государем, путь Дунаем в обычайных судех сего дни поехал. Прошу милостивого твоего благословения»[1253]. «Статейный список» дает журнал его путешествия. Последуем за ним в этом пути. В тот же день, 20 сентября, отъехав от Вены 2 мили, проплыли мимо местечка Эберсдорф (Ebersdorf), «где цесарь в осеннее время со всем своим двором пребывает». На следующий день, 21 сентября, миновали город Пресбург, где были приветствованы салютом из 20 пушек — «от Прешпурка в трех милях… видимым были деревень с шесть в разных местах» (это отмечено потому, что берега Дуная поразили тогда Возницына своею пустынностью, будучи запустошены турками). 22 и 23 сентября проплывали мимо городов Коморна и Грана также при пушечных салютах; ночевали за милю от Буды, венгерской столицы. 24-го стали приближаться к Буде и, «не доехав до Будина, обедали, а по обеде приказал великой и полномочной посол всем государевым людем перейтить на свое судно и убраться по посольскому обычаю и сидеть чинно, таким же чином, как из Вены выезжали». Посол остановился здесь в гостинице и провел три дня. «Того ж числа (24-го) по полудни, — читаем в „Статейном списке“, — великой и полномочной посол прибыл в Будин, а как приезжал к городу, стреляно из города из пушек многажды; стал на самом берегу в гостином дому и посылал переводчика Петра Вульфа с визитом к коменданту будинскому Франкенберху, и тот комендант взаимно у великого и полномочного посла был сам и визит свой отдал». Здесь, в Буде, Возницын встретился и обменялся визитами сначала через посольских дворян, а затем лично с польским послом на конгрессе паном Станиславом Малаховским, который передал ему письмо от Петра из Томашова от 4 августа. «Того ж дня польской посол воевода познанский присылал к великому и полномочному послу дворян своих с визитою, и великой посол взаимно посылал к польскому послу переводчика Петра Вульфа да подьячего Михайла Радостамова с визитою; и посол, возблагодаря за присылку, тотчас обещался сам у посла быть. Того же дня, мало погодя, был у великого и полномочного посла польской посол пан Малаховской, воевода познанской, приходил пеш для того, что ни коней, ни кореты не имел, и имел с великим и полномочным послом разговоры пространные о настоящих делех и о поезде в Венгры, при котором разговоре отдал великому и полномочному послу полский посол письмо великого государя, писанное из Томашова августа 4 дня о состоянии турского дела. И великой и полномочной посол, то письмо приняв, полскому послу благодарствовал и от себя его отпустил». На другой день московский посол был у Малаховского с ответным визитом[1254].

Из Буды Возницын отправил Петру 27 сентября два письма. В первом, открытом, он уведомлял царя о своем приезде в этот город, о