– Мне… а-а… вы говорите… что убьете его, если он опять станет к вам приставать?

– Я зарежу его, как цыпленка.

Это было сказано нежным голосом и с ангельской улыбкой на лице, но в том, что она сдержит обещание, у Лахлана не было никаких сомнений.

Он отметил про себя, что надо будет предупредить Дугала. Хотя его кузен вызывал раздражение и порой даже приступы гнева, но как-то не хотелось, чтобы его зарезали, как цыпленка. Тогда возникнет столько осложнений, их надо будет улаживать, а ему это надо?

Несмотря на озабоченность, Лахлан вдруг, сам того не желая, улыбнулся. Как же он удивился, когда увидел похожую улыбку на губах Ланы!

– Здесь, в Шотландии, все иначе, – усмехнулся он.

– И как давно вы это поняли? – Она иронично приподняла брови.

– Нрав здешних женщин, как я погляжу, слишком горячий и даже жестокий.

– Точно так же, как и нрав их мужчин, – сухо заметила Лана. Ее взгляд упал на его галстук. – Но каким бы он ни был, никто здесь не будет так одеваться.

Последние слова она произнесла едва слышно, почти пробормотала их себе под нос, Лахлан разобрал их с трудом. Но нет, нет, он не ослышался.

Лахлан посмотрел вниз, на математическую строгость линий его галстука, и едва не поморщился.

– Мне самому не очень нравятся галстуки.

– Но почему тогда вы их носите?

Он пожал плечами:

– Я ведь герцог. Положение обязывает.

– Ну и что? Где ваша смелость?! Зачем идти на поводу у всех? – удивилась Лана.

Лахлан инстинктивно отодвинулся назад, его поразила ее энергия и страстная убежденность. Внезапно ему захотелось выглядеть в ее глазах именно так, как должен выглядеть мужчина согласно ее представлениям.

– И как же, по вашему мнению, должен одеваться мужчина?

Лана окинула внимательным взглядом его широкоплечую стройную фигуру:

– Думаю, килт вам будет очень к лицу.

В ее голосе прозвучало столько искренней убежденности, столько веры в него, что ему ужасно захотелось изменить свой облик, чтобы ей понравиться. Он должен оправдать ее надежды. От одной мысли, для чего он все это делает, его бросило в жар.

Боже, он столько лет учился сдерживать свои чувства! И в конце концов он научился над ними властвовать. Но сейчас, забыв обо всем, он сгорал от желания схватить ее, обнять, прижать к себе и целовать, целовать, целовать.

Но тут его взгляд упал на кинжал в ее руке.

Нет, спешить тут не следовало.

– Когда-нибудь я впервые его надену, хотя бы для того, чтобы угодить вам.

– Неужели вы никогда не носили килт? – искренне удивилась Лана.

– Нет, не носил. – Лахлан откашлялся. – По правде говоря, в лондонских гостиных на все шотландское смотрят косо.

Ему было стыдно признаваться, что любой второстепенный английский баронет чувствует себя по положению выше шотландского герцога.

– Боже, вы говорите, как англичанин! – Девушка поморщилась, словно услышав что-то неприличное.

– В делах, как и в политике, крайне важно выглядеть подобающим образом.

Лахлан немало поработал над созданием соответствующего образа; несколько лет постигал то, каким должен быть настоящий английский лорд. К сожалению, теперь, когда он добился неплохих результатов, он почему-то был не очень рад своим успехам.

– Да, – задумчиво протянула Лана, с сожалением поглядывая на него. – Это действительно крайне важно.

– Вы так на меня смотрите, как будто я одет как чучело.

Лана тихо рассмеялась:

– Выглядеть надлежащим образом в Лондоне и здесь, в Шотландии, – это две разные вещи.

– Хм, в таком случае я не прочь сменить наряд, – тоже усмехнулся он. Было ли это разумно с его стороны? Скорее всего, не очень.

– Тогда вам надо надеть килт. И улыбаться почаще, а также… гм… снять галстук. Он очень туго затянут.

Что верно, то верно. Слишком туго. Слишком неудобно. Лахлан едва мог повернуть голову, но он к этому привык.

Тяжело вздохнув, Лана отвела взгляд в сторону.

– Жаль, все-таки очень жаль.

– Что вам жаль? – нахмурился он.

– Жаль, что шотландский герцог больше не выглядит настоящим шотландцем.

Ее слова задели его за живое. Он сам не раз об этом думал, но, как было справедливо замечено, положение обязывает.

– Я такой, какой есть.

Хорошо это или плохо, но тут ничего нельзя поделать.

Однако ее страстный ответ поколебал его уверенность:

– Ваша светлость, прежде всего вы шотландец. Как бы вы ни старались выглядеть настоящим англичанином, как бы ни старались забыть о своих корнях…

– Я не забываю о них.

– Важнее всего то, что в ваших жилах течет шотландская кровь, ваше сердце навечно осталось в горах Шотландии.

Ее страстная, пылкая горячность завораживала. Да, она была дикаркой, неукротимой и безудержной.

Лахлану стало любопытно, была ли она столь же страстной и в других своих проявлениях.

– Притворяйтесь англичанином, если вам так нравится…

– Мне не…

– Откажитесь от того, что принадлежит вам по праву рождения, если вам так нравится, – перебила она его.

– Я ни от чего не отказываюсь.

Как же она была хороша в этот миг! Пылкая, насмешливая, дерзкая. Как ни странно, но эта маленькая стычка взволновала Лахлана. Ему вдруг стало легко и весело.

– Но, по правде говоря, – она откинулась назад и ласково ему улыбнулась, – ваша матушка желала вам лучшей доли. Ей хотелось, чтобы вы стали тем, кем должны быть по праву рождения.

При одном упоминании о его матери Лахлан замер.

И опять ему стало больно.

Однако это была прекрасная возможность, которой глупо было бы не воспользоваться.

– Вы говорите… что моя мать?..

Наклонив голову, Лана выжидательно смотрела на него:

– Да?

– Вы говорите, что встречались с ней?

– Да, встречалась.

– С ее душой? – Надо было все прояснить.

– Да, с ее душой, – вздохнула она.

– И часто вы говорите с умершими?

В ответ Лана то ли хмыкнула, то ли фыркнула, а затем осторожно и тихо произнесла:

– Каждый день.

Он внимательно посмотрел ей в лицо, словно спрашивая, в своем ли она уме.

Прочитав в его глазах вопрос, девушка слегка смутилась.

– Вы считаете меня странной?