— Здорово, приятель, — бросил Рико Вега, усаживаясь рядом со мной на задние парты в кабинете испанского.

— Здорово. — Я кивнул. — Почему тебе разрешают ходить на испанский, когда ты говоришь на нем половину чертова времени?

— Почему они позволяют кучке gueros[13] ходить на английский? Насколько тупым гринго[14] нужно быть, чтобы не выучить его за восемнадцать лет?

Прежде чем я успел придумать достойный ответ, в кабинет вошла Эхо. Вид у нее был как у зверька в клетке, но, по крайней мере, на этот раз она встретилась со мной взглядом. Пока ее выскочки не вмешались и не потащили к парте впереди.

— Почему Лила так сердито поедает тебя взглядом, hombre[15]? — спросил Рико. — Хотя я был бы не против, если бы такая лакомая culo[16] признавала мое существование. — Парень сделал губы бантиком и, громко причмокнув, послал Лиле воздушный поцелуй. Я засмеялся, когда та откинула свои золотые волосы через плечо и уставилась на досуха вытертую доску.

Миссис Бэйтс, ходячая реклама презервативов, перевалилась через дверной проем. У нее скоро должна родиться тройня.

– ¡Hola![17]. Сегодня мы будем работать над нашим разговорным испанским.

Комната наполнилась восторгом. Разговорный испанский подразумевал, что нас распределят по группам и весь урок можно будет валять дурака. Мы с Рико стукнулись кулаками. Я как раз отчаянно нуждался во сне.

— Да-да, не радуйтесь. Я уже выбрала вам партнеров. Я ожидаю потока испанской речи в кабинете. — Учительница опустилась на стул, и тот заскрипел, когда ее задница коснулась сиденья. — Лила Маккормик… вашим партнером будет Рико Вега.

Лила застонала.

— Нет!

Рико дважды ударил кулаком в сердце, а затем поднял палец в небо.

– ¡Gracias a dios![18]

Лила подошла к столу учительницы.

— Умоляю, миссис Бэйтс! Я все сделаю, только дайте мне в партнеры Эхо.

Миссис Бэйтс скривилась и потерла рукой живот.

— Мисс Маккормик, разве похоже, что я сочувствую вашему положению? Садитесь вместе с Рико. Ной Хатчинс, вы в паре с Эхо Эмерсон.

Лила схватилась за голову и понизила голос:

— Нет.

Учительница продолжила распределять партнеров, а Лила театрально опустилась перед ней на колени и взмолилась о пощаде.

Рико засмеялся.

— Пойду подниму свою партнершу с пола.

Подходя к Лиле, он закричал:

– ¡Casate conmigo, diosa![19]

Эхо собрала учебники и отправилась в долгое путешествие по проходу ко мне. У вселенной было странное чувство юмора. В прошлом семестре мы едва обменялись парой взглядов. Теперь нас подталкивали друг к другу при каждом случае. Не то чтобы я был против. Эхо заняла место Рико и уставилась на парту из пластика, крашенного под дерево.

— Впервые оказалась сзади? — спросил я. Все пары распределились, большинство сдвигали парты вместе, чтобы остальные не слышали их отвратительный испанский. Когда девушка ничего не ответила, я продолжил: — Я впечатлен. Последовательница правил прогуляла сегодня пару уроков.

— Нет, не прогуляла. Миссис Коллинз освободила меня, чтобы я подготовилась к пересдаче АСТ. Я сдаю его на выходных. — Она глубоко вдохнула, из-за чего ее грудь поднялась. На лбу девушки появились морщинки, она явно нервничала: — Ной, насчет вчерашнего…

Вчера Эхо позволила мне мельком заглянуть в свой мир. Меньшее, что я мог сделать, — это впустить ее в свой. Даже если это меня чертовски нервировало.

— Mi primer padre adoptivo me pegaba[20].

Эхо посмотрела на меня круглыми глазами.

— Lo siento[21].

Я постучал карандашом по парте и продолжил говорить на испанском:

— Теперь мы в расчете. Ты знаешь кое-какое дерьмо обо мне, а я знаю кое-что о тебе. Можно перестать меня избегать.

Она закусила губу, мысленно переводя, прежде чем ответить:

— Túhablas bien el español[22].

Эхо нежно, скромно улыбнулась, из чего я сделал вывод, что у нас все хорошо.

— Mi madre era una profesora de español[23].

Я никому никогда не рассказывал об этом. Перед глазами сразу же возник образ моей смеющейся матери, говорящей со мной по-испански.

— Mi madre era una artista. Muy brillante[24].

Нога Эхо начала раскачиваться под партой.

Мы сидели в тишине. Кабинет наполнился бормотанием на ломаном испанском и английском. Вскоре ручка в ее руке застучала в такт ноге. Я понимал ее ритм. Это чувство, когда все внутри скручивает так, что если не найдешь способ отвлечься, то взорвешься. Я жаждал дать ей покой.

Я накрыл своей ладонью ее ладошку. Мое собственное сердце сразу успокоилось, когда я провел подушечкой большого пальца по гладкой коже девушки. Она уронила ручку и схватилась за рукава — ее вечная защитная реакция.

Нет. Если она и хочет за что-то схватиться, то пусть это буду я. Мой палец подцепил рукав, вытаскивая его из сжатого кулачка Эхо. А потом я взял ее руку в свою.

Прикасаться к Эхо было так легко и привычно…

Ее безымянный палец скользнул по моему, вызывая электрический разряд в моей крови. Еще раз. Только на этот раз движение было медленным, осознанным и самым соблазнительным во всем мире. Все внутри меня требовало коснуться ее еще раз.

Бет была права, но в то же время ошибалась. Эхо никого не могла ранить, особенно когда сама казалась такой ранимой. Но острое желание, которое я чувствовал — потребность быть тем, кто спасет ее мир от разрушения, — лишь подтверждало предположение Бет. Я влюблялся в Эхо, и это сводило меня с ума.