— Будешь ещё шампанское? — Он кладёт ладонь на мою талию и увлекает по коридору вглубь квартиры, где над нами как по волшебству вспыхивают светильники.

Его тело касается моего, так что я чувствую тепло кожи через рубашку. Снова становится волнительно. Но это волнение правильное, нужное. Указывающее на то, что сейчас я бы ничего не хотела менять.

— Да, можно совсем немного, — отвечаю, честно признавшись себе, что для храбрости выпить не помешает.

Заведя нас на кухню, Дан идёт к большому стеклянному шкафу, который оказывается холодильником, и у меня появляется возможность полноценно оглядеться. Просто кухонное пространство — это мой фетиш, в особенности такое. Будто из высококачественного кулинарного шоу со звёздными ведущими. В своё время я загадала, что в моей будущей квартире тоже появится островок с раковиной посередине и нависающим над ним светильником. Пусть не такой большой, но будет обязательно.

— Выпью с тобой. — С характерным хлопком откупорив бутылку, Дан разливает шампанское в два тонконогих бокала и подходит с ними ко мне. — За этот вечер.

Без каблуков приходится задирать подбородок, чтобы встретиться с ним глазами. Приложив стекло к губам, я делаю крошечный глоток искрящегося виноградного нектара и прислушиваюсь к себе. Да, мне всё нравится. Всёэто — очень красиво. Шампанское в изящном бокале, сияющий огнями город, раскинувшийся за панорамными окнами, эта кухня и, конечно, мужчина, стоящий напротив. То, чего я всегда боялась, думая о своей первой близости, не требуется. Вовсе не нужно занижать планку и переступать через себя. Даже наоборот.

— Вкусно, — заключаю я и отворачиваюсь, чтобы поставить бокал на столешницу. Зависнув взглядом на еёнеобычном мраморном рисунке, машинально трогаю его пальцами. — Не жаль было уезжать и оставлять такую красоту?

По позвоночнику бегут мурашки ещё до того, как я чувствую прикоснувшееся к шее дыхание.

— Тогда я об этом не думал, — голос Дана охрипший и низкий, ладонь мягко опускается мне на живот и надавливает, заставляя зажмуриться от взрыва новых ощущений. — И сейчас по понятным причинам тоже не получается.

Я не знаю, как ведут себя в подобной ситуации: следует ли мне обернуться или можно продолжить стоять спиной, наслаждаясь мягким прикосновением мужских пальцев к волосам и тем, как горячие губы сливаются с моей шеей. Подсказок взять неоткуда, поэтому делаю так, как мне нравится в эту секунду: закрываю глаза и позволяю Дану меня целовать.

Я снова сплошь покрыта мурашками — то ли от касаний его рта, то ли от лёгкого трения щетины. Оказывается, те звуки, которые издают актрисы в интимных сценах, вовсе не выдумка и не преувеличение. От участившегося дыхания платье на груди натягивается так, будто резко уменьшилось в размере, а из горла неконтролируемо вырывается приглушённое постанывание… Или оханье… Не знаю, как это правильно назвать. Даже если я заставлю себя сомкнуть губы, эти звуки просочатся наружу. Так громко поёт мое тело.

Пальцы, сжимающие края столешницы, неожиданно отрываются от неё, и я оказываюсь стоять лицом к Дану. Так вот как это работает. Не нужно думать, когда повернуться, — мужчина решает за тебя.

Наше движение навстречу — синхронное, жадное. Наверное, это и зовётся инстинктом. Когда организм, не имея опыта, всё равно стремится получить то, что ему нужно в эту минуту. А мне нужен Дан. Его поцелуй, жадное скольжение языка внутри моего рта, от которого низ живота вспыхивает горячим, прикосновение к его груди, волны его запаха… И конечно, рука, нырнувшая в волосы и обхватившая затылок так, будто я принадлежу ему.

Постанывания, шумное дыхание и беспорядочное движение рук не поддаются контролю. Мне хочется его трогать. Крепкие плечи, твёрдую грудь… Касаться волос и слегка царапать шею.

— Я думала, они у тебя такие, потому что ты пользуешься гелем, — шепчу, пропуская густые пряди между пальцами.

— За кого ты меня принимаешь? — с охрипшим смешком отвечает Дан. — Я же не играю в футбол за сборную Португалии.

Чтобы немного охладить растущий накал эмоций, хочу шутливо добавить, что Криштиану определённо перебарщивает с укладкой, но не успеваю: в следующую секунду Дан кладёт ладони мне на бёдра и рывком сажает на столешницу, которой пару минут назад я так искренне и целомудренно восхищалась.

Знаете, что я ощущаю в этот момент? Эйфорию. Потому что все те великолепные жаркие сцены, увиденные в кино и вызывающие восхищение своей недостижимой идеальностью, проживаются мной прямо сейчас и ощущаются — я в этом уверена — в разы лучше. Для меня Дан красивее любого голливудского актера и он не просто эффектная оболочка. Он, в отличие от актёров, настоящий.

— Сделаешь так ещё раз? — шёпотом прошу я, сглотнув очередной шумный вздох.

— Как? — Сияющие чернотой глаза встречаются с моими, и в следующее мгновение я чувствую влажное касание губ близко к ключице. — Вот так? Закрыв глаза, киваю. Сейчас я просто не способна говорить. Не знаю, что это — моя открывшаясячувствительная зона или накопительный эффект от прикосновений, но хочется, чтобы это продолжалось и продолжалось. 

— Ты дрожишь, — голос Дана долетает до меня словно сквозь плотную завесу. 

Я снова киваю и послушно приподнимаю бёдра, когда Дан берётся за подол платья и тянет его вверх. Этому когда-нибудь наступит предел? Тянущему дребезжанию в теле. Пока оно только растёт и растёт с каждым новым прикосновением.

И я хочу на эти прикосновения отвечать. Одну за другой, немного сбиваясь от торопливости, расстёгиваю пуговицы на его рубашке. Не потому, что знаю, что в предстоящей близости люди должны раздеваться, а потому что чувствую потребность смотреть на его тело, трогать кожу и острее чувствовать запах.

— Ты такой твёрдый… — шепчу я, вдавливая подушечки пальцев ему в грудь. — И красивый…

Обрываюсь, потому что Дан вдруг заключает моё лицо в ладони и заставляет посмотреть ему в глаза. 

— Хватит комплиментов. — Его голос лишь отдалённо напоминает тот, что я привыкла слышать раньше. Сейчас он грубее, требовательнее, интимнее и хочется беспрекословно подчиняться. — Красивая здесь ты. Простоговорить не получается. Химия… или как это обычно называют… Не могу оторваться, если так понятнее. Знай, что ты очень красивая… Женщина в лучшем смысле этого слова. 

Я могу лишь кивнуть. Горло и глаза забило новыми эмоциями, которых и так сейчас с лихвой. Это он всё обо мне… Красивая… Женщина в лучшем смысле этого слова. Обо мне. И Дан не обманывает. Я же вижу, что нет. 

В эту самую секунду я решаю, что ему не скажу. Чтобы ничего не испортить. Потому что интуитивно чувствую, что после моего признания в отсутствии опыта с мужчинами что-то непременно изменится. Пропадёт та самая химия, о которой он сказал. Потому что сейчас всё идеально.

Глаза Дана ещё смотрят в мои, когда я нащупываю ремень на его брюках и начинаю расстёгивать. Это будто сбивает финальный барьер между нами, рушит последнее невидимое препятствие. Губы сталкиваются в жадном поцелуе, тела сливаются в одно целое. Я даже не сразу понимаю, что мы куда-то идём и что мои ноги при этом обвивают бёдра Дана, совсем как фильме. Куда? Ответ проносится в голове, оставляя после себя шлейф удовлетворённого согласия. В спальню. Спальня — это прекрасно. На кухонном столе в первый раз, пожалуй, было бы слишком экстремально.