хочу с вами поговорить, мама, папа. Скажите мне, вы гордитесь? Я ещё не великий, но в процессе. Скоро награда от лица научного сообщества будет у меня, за вклад, за развитие науки! Нет, стойте! Куда же вы, куда-а-а-а?

Духи моих родителей, смотря на меня, поднимаются вверх, всё выше и выше. Оказавшись у разошедшегося как молния потолка, они обнимаются, их восхождение остановлено. Мама! Папа! Не уходите, я вам ещё не всё рассказал, не всё! Это я только думаю или говорю – не важно. Меня никто не слышит.

Родители поворачиваются ко мне. Их полный жизни взгляд впивается в меня, будто соприкасаясь с моей плотью, они смотрят на меня и машут рукой. Стойте! Наконец у меня получается произвести на свет звук. Но их души уплывают выше, в сверкающий космос, образовавшийся на месте потолка. Я смотрю на них с замершим сердцем, чувствуя, как теряю их навсегда.

Земля уходит из-под ног, пространство медленно реконструируется, а космос затухает. Я снова в кухне. Один. Мой взгляд прикован к пустующим, потускневшим стульям. И больно так становится, но в какой части меня? Не в сердце и не в лёгких, но где-то в грудной клетке. Только я хочу закричать, чтобы унять разрывающую меня боль, как кухня превращается в узкий коридор, по которому я со скоростью света вылетаю наверх.

Из темноты на меня смотрят огромные жёлтые глаза с вертикальными зрачками.

***

– Что это было? – Хорс резко перестаёт жевать и начинает прислушиваться.

Я же ничего не услышал.

– Ну вот опять, – снова говорит он, поворачиваясь ко мне, – слышишь?

Оказалось, звук, привлёкший его внимание – это завывание ветра.

– Откуда здесь вообще ветру взяться? – не унимается Хорс. Где-то неподалёку хрустнула ветка. – Во дела! Не нравится мне это…

– Ты ни разу в лесу не ночевал? – зная наперёд ответ, спрашиваю у него я.

– Ночевал, но…

– Тогда что тебя здесь напрягает? – прерываю его я.

– Откуда здесь взялся ветер? – выдаёт он. – И куда он делся?

– В смысле куда он делся? – его вопрос поставил меня в тупик.

– А ты прислушайся, – говорит Хорс, – его нет.

Я замолчал и действительно какое-то время пытался поймать в тишине звук, привлёкший наше внимание, однако лес будто погрузился в сон. Только я повернулся к Хорсу, как ветер завыл вновь, но уже совсем с другой стороны.

– Нет, ну это уже совсем странно, – улыбаясь, говорит Хорс. – Может на нас какие силы внимание обратили? – он не спускает с меня глаз.

Если бы не тот факт, что мы находимся не абы где, а в Туманном лесу, Хорс бы отхватил, однако здесь его слова воспринимаются слегка иначе. Не то, чтобы я боялся чего-то сверхъестественного или мистического, но всё же никогда не знаешь кто или что может находится совсем рядом, оставаясь невидимым глазу.

– Духи, – я вспоминаю услышанные когда-то от местных жителей поверия.

– Кто-кто? – переспрашивает Хорс.

– Духи! – с раздражением повторяю я.

– А что, думаешь здесь могут быть духи?

– Может и не духи, но что-то мистическое здесь точно есть… Если уж верить местным.

– Ну не знаю-не знаю, – Хорс оглядывается по сторонам.

– Если не знаешь – нечего от всяких звуков шарахаться! – буркнул я, раздражённый его ответом.

– Никто не шарахается, – возмущается Хорс, – просто нельзя же верить всему, что тебе скажут.

– Я и не верю, точнее… – я начинаю злится оттого, что не могу подобрать слова для нормального ответа, – просто я не могу считать, что мистики не существует. —У меня это наконец получается. – Ещё и местные здесь говорят об этом… а подобные поверия на пустом месте не появляются.

– А как же слова нашего профессора? – ехидно спрашивает Хорс.

– Он тут при чём? – с ещё большим раздражением спрашиваю я, уже жалея, что сболтнул лишнего.

– Он же там что-то говорил…

– Говорил и говорил, – прерываю Хорса я. – Чем его слова отличаются от слов других людей?

– Тем, что это слова, сказанные человеком науки. А значит он может знать больше, чем остальные…

– А может и не знать, – говорю я и запихиваю наконец в рот кусок волчьего мяса.

– Может и не знать, – пожимая плечами, соглашается Хорс. – Всё же некоторые вещи объяснить невозможно.

Он смотрит на меня, ожидая, наверное, что я выскажу своё мнение по этому поводу, однако я молча продолжаю жевать. Не люблю подобные разговоры, про мистику, эзотерику всякую и подобное. Послушать ещё бывает интересно, а самому рассказывать о своих мыслях на этот счёт не по мне.

– У нас семья была, с которой мы дружили, так там верили в Высший разум, – говорит Хорс, размахивая куском мяса в стороны, – что он создал вселенную. Точнее, что он и есть вселенная, понимаешь?

– Ты это к чему? – спрашиваю я, приостановив трапезу.

– К тому, что они никогда не могли мне этого объяснить, – отвечает Хорс и наконец помещает кусок мяса в рот и, жуя, продолжает: – у них книжка была, настоящая, бумажная, где об этом написано было. Так, когда я спрашивал почему они так думают, мне давали её прочесть. Я так ничего и не понял… А они мне говорят, что умом это не понять, надо прочувствовать сердцем. – Хорс дожевал и после спросил: – что ты на это скажешь?

– Ничего не скажу.

Хорс наконец понял, что этот разговор мне неприятен и замолчал. Я с облегчением принялся за мясо, однако аппетит снова куда-то подевался. Приходится буквально заставлять себя работать челюстями, поскольку если не поем горячего сейчас – не поем до следующего вечера, а может и дольше… Нельзя пренебрегать такой возможностью, тем более из-за какой-то там темы.

Закончив с ужином, я посмотрел на Хорса и в который раз задумался о том, что переборщил. Тишина становится всё более неприятной, раздражающей даже. Посмотрев на разделанную тушу волка, я решил завязать разговор:

– Вкусное мясо получилось, – говорю я и смотрю на Хорса. – Спасибо.

– М? – Хорс поворачивается ко мне. – Извини, не услышал, что ты там говорил…

– Вкусное мясо, говорю, – повысив голос, повторил я.

– А, да… Вполне себе, – говорит Хорс, достаёт трубку и начинает набивать её табаком. —Уж точно лучше консерв.

– Согласен.

Хорс принимается раскуривать трубку, а я за ним наблюдаю, думая, чегоо бы ещё сказать. Беседу легко вот так оборвать, а завязать заново это, уже совсем другое дело. Настоящее испытание.

– Крайс, – прерывает тишину Хорс.

– Да?

Ответа с его стороны не последовало. Он посмотрел на меня, а затем, отворачиваясь, пробубнил так, что я едва смог разобрать сказанное:

– Ладно, ничего…

– Раз уж начал – говори, – я не спускаю с Хорса глаз.

– Да