не дожил, кто-то уехал далеко-далеко, кого отговорили подавать заявление, кто сам не стал, посчитав, что государство в таких делах не помощник. Но меня интересует другое: в деятельности пирамиды принимала активное участие несовершеннолетняя внучка этой тетки, а теперь эта внучка живет здесь, в нашем поселке. Муж у нее чиновник из мэрии, а у самой риелторская контора, которая сосватала бизнесмену Синице участок Дробышева.

— Удивительное совпадение, — согласился Кудеяров.

— Ты думаешь, что это случайное совпадение? — удивился Николай. — Оборванцев мне сказал, что почти не знает Синицу, а они, как выяснилось, ближайшие соседи.

— Оборванцев? — переспросил Павел и кивнул, словно ожидал чего-то подобного. — Когда я работал опером в Питере, в городском собрании был депутат с такой фамилией. Ходили слухи, что у него криминальное прошлое. Но это слухи, потому что, если были бы доказательства, он бы не стал депутатом.

— Так и Синица тоже из той среды! — почти обрадовался Францев. — Помнишь, что про него рассказывала Люба Гуревич? Он же был едва ли не завсегдатаем в клубе «Луна», где она работала.

— Помню, конечно, только к Дробышеву эта старая история никакого отношения не имеет.

— Егоров хоть что-то узнал? — спросил Николай.

— Не знаю, — признался Кудеяров, — вообще Егоров этим делом не занимается, разве что по собственной инициативе, за что может получить по башке от начальства. Но те сотрудники, которым поручено расследование убийства Дробышева, уже нашли людей, приезжавших к Эдуарду с предложением о продаже им его предприятия. Именно они уже приобрели фирму, которой он руководил до развода с женой. Бывший партнер продал им ее, понимая, что не сможет конкурировать с ними или с кем-то еще, тем более Дробышев снова вернулся на рынок. А те, кто прислал к Эдику парней, хотят создать в городе некий транспортный холдинг, чтобы большая часть грузовых перевозок была бы под ними, чтобы можно было и цены свои устанавливать, и выжимать с рынка одиночек…

— Они сказали, что они ни при чем, и следаки им поверили? — удивился Николай.

— На слово никто никому не верит, — ответил Павел, — ты и сам это прекрасно знаешь. А на проверку уйдет какое-то время.

— Егоров узнал хоть что-то? Ты же ему поручил проверку девушки Дробышева.

— Повторяю: Егоров этим делом не занимается. Он мне просто пообещал это сделать. Однако мне кажется, что она ни при чем, потому что особой выгоды для нее нет. Вот если бы это случилось после свадьбы…

— Мне она кажется очень подозрительной. Я по социальным сетям не смог ее найти. Согласись, что это странно.

— Ничего странного. В социальных сетях, на разных сайтах знакомств торчат те, кому нечем больше заняться.

Францев вспомнил о своей жене, но возражать не стал. А Кудеяров продолжил:

— И то, что возможная участница, может быть даже одна из организаторов существовавшей когда-то финансовой пирамиды, оказалась здесь, факт интересный сам по себе, но из этого ничего не следует. Рядом с городом тихое место с замечательными соседями…

— Очень замечательными, — усмехнулся Николай, — как только начнешь проверять их прошлое, такое всплывает!

Но углубляться в тему он не стал: просто не хотелось это делать по ряду причин. Во-первых, у него нет никаких фактов о причастности кого-либо из жителей поселка к убийству соседа, во-вторых, Павлу наверняка кажется, что его друг вспомнил о делах давно минувших дней и хочет кому-то отомстить. Но самое главное, это то, что Кудеяров приехал в Ветрогорск не расследованием заниматься, а только купить валенки для своей мамы.

Приоткрылась дверь, и снова в помещение участкового пункта полиции зашла Степанова.

— Там по поселку разгуливает с ружьем этот, который аптечный киоск внутри «Пятерочки» содержит. То есть он не разгуливает, а на скамеечке с каким-то мужиком водку распивает. Надо бы проверить — вдруг у него ружье заряженное?

Францев поднялся и посмотрел на Павла:

— Дождешься меня?

Кудеяров покачал головой и тоже поднялся.

— Поеду.

И пожал другу руку.

— Да-а-а, — протянула бабка, — вспомнила, когда бежала к вам: по делу «Форварда» проходили какие-то парни с очень бандитскими рожами. Говорят, что они всех несговорчивых убивали и в землю закапывали.

— В материалах дела таких фактов нет, — не поверил Францев.

— Нет, потому что людей нет, — уверенно заявила Степанова, — потому что люди все закопаны были. А сейчас мне кажется, что все эти убийцы здесь обосновались.

— С чего вдруг такая уверенность?

— Уверенность не уверенность, а всякое может быть.

— Ну ладно, — сказал Кудеяров, направляясь к выходу, — я пойду, обещал ненадолго, а уже больше двух часов прошло.

Он посмотрел на Степанову.

— А вы, Маргарита Ивановна, узнали, кто машины возле дома царапает?

— Что вы все с машинами этими ко мне?

И только теперь она узнала Кудеярова. Узнала и всплеснула руками.

— Ой, так это вы! Вы же у нас десять лет назад участковым были, и потом тоже приезжали.

— Двенадцать лет назад, — поправил Францев.

— До встречи, — сказал, стоя в дверях, Кудеяров и помахал рукой.

— Он здесь по поводу нового убийства? — шепотом поинтересовалась старуха, как будто Кудеяров, который в это время садился в свой автомобиль, мог ее слышать.

— Он за унтами приезжал, — объяснил Николай.

Двое мужчин сидели на уличной скамье и разговаривали. Увидев приближающегося к ним участкового, один из них спрятал в карман куртки бутылку. На скамье остались два пустых стакана, нарезанная колбаса и охотничье ружье.

— Ну что, гражданин Галопенко, — обратился к нему Николай, — во-первых, распитие спиртного в неположенном месте, во-вторых, почему ружье не в разобранном виде и не в чехле?

— Так я его в таком виде и приобрел. Без чехла оно. Любимой жене хочу подарок сделать, чтобы весной на уток вместе мотаться. А то ей кажется, что я мало их привожу, типа вместо того, чтобы на охоте уток стрелять, я водку там пью.

— Документы на ружье предъявите?

Галопенко вздохнул и посмотрел на своего приятеля.

— Документов нет, — ответил тот. — Это я ему продал. А документы потом будут. Если я их найду, конечно. Но это ведь не карабин.

Францев перевел взгляд на ружье.

— Не винтовка, это охотничье ружье «ИЖ-81» с помповой перезарядкой. Какого, кстати, года выпуска?

— Девяносто пятого, — поспешил ответить приятель Галопенко.

— Скорее всего, ресурс его исчерпан, а ресурс — десять тысяч выстрелов, — сказал Николай. — Так что данный предмет представляет опасность для пользователя. Сколько за него денег просишь?

— Да я из него почти не стрелял. Две тысячи рублей, ну и бутылку вот.

— Дорого. Кстати, штраф заплатите оба — по тысяче рублей — за продажу с рук незарегистрированного оружия.

— С какого вдруг перепуга? — возмутился приятель. — Тут людей убивают,