Вместо уса было воткнуто

Два острые ножика булатные…

Вместо гривы прибивано

Две лисицы буристые.

Вместо хвоста повешено

Два медведя белые.

Это уж не корабль, а какое-то сказочное чудо. У него и глаза, и брови, и усы, и грива.

Богатый новгородский гость Садко тоже соорудил себе корабль «Сокол». Корму его строил «по-гусиному», а нос «по-орлиному».

И у Ильи Муромца — старого богатыря — был корабль «Сокол». У него парус реял, как орлиное крыло, нос был выгнут «по-звериному», а киль — «по-змеиному».

В действительности людям были нужны простые и прочные корабли, чтобы плавать по озерам и рекам, где они селились. Такие глубокие ладьи, с поднятыми носами и кормой, мы и находим на рисунках в старинных рукописях.

Столь богато убранные корабли, как они описаны в былинах, наверняка встречались редко, разве что у князей и крупных военачальников. Вид этих сказочно богатых судов, вероятно, навеян слагателям былин скандинавскими кораблями. Скандинавы — древние искусные мореходы, близкие соседи славян — действительно украшали свои суда очень богато. Как воин свое оружие, как всадник коня, берегли норманны свои корабли.

Научились русские строить корабли очень давно. Много им приходилось плавать и по рекам и по морям. Но сначала татарские набеги, а потом и захват больших земель надолго отогнали русских от южных морей. А позднее шведы захватили Балтийское море. Поэтому кораблестроение на Руси сильно задержалось в своем развитии. Следовало бы вывозить товары за границу, но для торговли с другими странами не было водных путей. Собственно, только Белое море находилось в распоряжении русских.

Карл Маркс впоследствии писал, что ни одна великая нация не была так удалена от моря, как Россия к началу царствования Петра Первого.

Невыгодное положение своей страны Петр прекрасно понял. Он долго воевал со шведами и наконец добился победы. Русские вернули себе берега Балтики.

Очень энергично Петр взялся за создание русского флота. После своих первых «потешных» кораблей, на которых он плавал еще подростком по Плещееву озеру, где в музее до сих пор хранится ботик Петра, он перешел к большому строительству. Петр очень правильно выбрал для этой работы место — русский север у Белого моря, где жили опытные «корабелы». Там уже были всевозможные суда, даже такие, что могли плавать во льдах, кроша и подминая их. Были небольшие парусные шитики, были кочи.

Вот как пишет об этом наш современник, писатель Шергин, сам поморянин. Конечно, говорит он о более позднем времени.

«Суда у нас строят: шкуны, боты, гальоты, лихтеры, кутера, ёлы мурманские, шнеки, карбасы морские и речные.

Прежде были ладьи, бригантины, кочи, барки — все большие корабли, на них теперь мода отошла.

На шнеке, древнем беспалубном судне, еще мой отец плавал в «Датску» — Норвегию.

Рассказывал: «Как приедем в Стокгольм или Копенгаген на шнеках, профессора студентов приведут обмерять и рисовать наши суда: то-де корабли древних мурманов — норманнов».

Вот на севере и создал Петр Первый верфи, Архангельский порт и судостроительное управление — Адмиралтейство.

Царь Петр и сам учился строить корабли, и других учиться заставлял. А русские люди, способные к строительству судов, всегда находились.

Еще в тринадцатом столетии новгородский купец Амосов строил суда и плавал за пушным товаром на север; Он побывал на Белом, Баренцевом и Карском морях. Его потомки продолжали строить корабли. Среди искусных архангельских и холмогорских корабелов — Ломоносовых, Портновых, Ершовых — заслуженной славой пользовались и Амосовы. Со временем они перешли на строительство военных кораблей, вооруженных пушками, и сами принимали участие в морских сражениях со шведами.

Императрица Екатерина Вторая, как и Петр, заботилась о флоте и посылала одаренную молодежь учиться за границу. Так Иван Амосов долго учился в Англии, а когда приехал оттуда, его знания целых три дня проверялись опытными специалистами. После такого экзамена Иван стал работать самостоятельно. По-видимому, он был толковым корабельным инженером, потому что ему было поручено проектировать и строить галиот для императора Павла Первого. Он же построил корабли «Анна» и «Благодать». Первое судно сошло со стапелей благополучно, а второе — с какими-то задержками. Об этом случае кораблестроители говорили:

«Анна» сошла славно,

А «Благодать» велела подождать.

Иван Амосов читал лекции в Училище корабельной архитектуры, переводил с английского и шведского языков книги по судостроению, спроектировал немало прекрасных кораблей, в том числе бриг «Меркурий». Построил он и «Ростислава», на котором было сто десять пушек. Он же переоборудовал «Восток» и «Мирный» — шлюпы Беллинсгаузена и Лазарева — для ледового похода.

Его племянник, тоже Иван Амосов, строил первые винтовые фрегаты — «Архимед» и «Паллада». Наш знаменитый писатель Иван Александрович Гончаров плавал на «Палладе» вокруг света и написал о своем путешествии книгу «Фрегат «Паллада».

В общем, к тому времени, когда начали распространяться по всему свету паровые суда, в России был очень хороший парусный флот.

А наряду со строительством парусников начались и попытки создания подводных лодок. Наиболее известны труды американских изобретателей. Но занимались этим и в России.

У запорожцев были попытки плавания под водой. Конечно, никаких подводных судов тогда не было, но в XVI веке казаки, чтобы подобраться к Царьграду, то есть Константинополю, плыли под водой, накрывшись своими легкими челноками. Так им удалось совершенно незаметно подойти к вражеским берегам.

Этот случай можно было бы принять за легенду, если бы не свидетельство французского ученого — монаха Фурнье. Он рассказывает, что когда был в Константинополе, то слышал, как однажды «прямо со дна моря» поднялись казаки и начали бой, к ужасу всех жителей побережья. Фурнье не поверил сначала этим рассказам, но с ним говорили люди, которые сами видели этот набег, и он убедился в правдивости их слов.

В то время когда Петр Первый строил корабли, подмосковный крестьянин Ефим Никонов, очень хороший плотник, разработал проект «потаенного судна». Он написал об этом царю, и Петр ему поверил, вызвал Никонова к себе, долго с ним говорил и распорядился выплачивать изобретателю жалованье, дать ему рабочих и нужный материал.

Никонов долго работал и еще дольше ждал испытания своего судна, но оно все откладывалось: царь был занят другими делами. Наконец назначили испытание и судно сошло на воду по наклонным доскам, намазанным салом. Однако лодка сразу опустилась на дно. Она получила течь, вода хлынула внутрь, и самого Никонова с трудом спасли.

Над изобретателем смеялись, однако царь был по-прежнему к нему милостив и приказал: «Конфуза в вину не ставить».

Работа продолжалась, но