не таким же уставшим, как и они сами три с лишним недели назад.

- Водички бы попить…

- Вот, - вскочил Егорович, протягивая ему флягу. – Воду я всегда с собой беру. А откуда вы знаете, что наше убежище находится рядом? И прежде всего, откуда вам известно, что мы попали именно в этот год?

Тимофей Фёдорович жадно припал к фляге, и только когда опустошил её наполовину, смог ответить:

- Я всё время знал.

- Как это?

-Помните, у вас рука в первое время чесалась, когда жили в вагончике? Но сначала, Николай Егорович, давайте пройдём в ваше временное жилище, поскольку я, честно признаться, с ног валюсь после этой чёртовой переброски. Вам это знакомо. По дороге и побеседуем, а то голод мучает неимоверно.

Они поднялись и, поддерживаемый Егоровичем, куратор проекта, едва передвигая ноги, сонно поплёлся вперёд, через кусты, полянки, ложбинки и небольшие болотца.

- Этот укол… - с трудом выговаривал он, держась за плечо бывшего путеобходчика. – Когда вы спали, наши сотрудники вживили вам под кожу микрочип слежения. У нас на мониторах через спутник показывается ваше местопребывание в той или иной эпохе, но пока только, к сожалению, без визуального и аудио контакта. Переговариваться с вами и видеть вас мы не можем: мешают всевозможные магнитные помехи между двумя инородными пространствами.

- Так вы знали? Знали, что мы из 1742-го года из-за сбоя программы переместились сюда, именно в этот год?

- Потому я к вам и переместился, - усмехнулся Тимофей Фёдорович. – Чтоб забрать вас домой. Вместе вернёмся назад. Саркофагов-то четыре, следовательно, втроём и возвратимся на базу. Там для вас уже готовы домики, каждый на две комнаты. Пока будете участвовать в проекте, будете в них с Сергеем жить. Комфорт и удобства все, исключая разве что бассейна.

Полковник, пересиливая себя, прибавил шаг и улыбнулся:

- Ну, а сейчас веди меня в ваше убежище: с ног валюсь, и голод мучает неимоверно. Как думаешь, примут меня ваши новые друзья?

- Ещё как примут! – впервые засмеялся Егорович. – Не переживайте. Дмитрий уже рвёт и мечет, чтобы попасть с нами в наш проект. Да и Толик тоже не против того, чтобы испытать счастья в эксперименте. Они оба одиноки, без семей, так что вам даже на руку новые добровольцы.

- Что ж… посмотрим, - кивнул начальник проекта. – Прежде всего, нужно отдохнуть, познакомиться, а там и решим, что делать дальше. Впереди у нас несколько дней, вот и проведём их вместе.

Спустя несколько минут они уже подходили к сторожке лесорубов.

Ни Сергей, ни Дима с Толиком, о прибытии полковника, разумеется, не знали.

№ 21.

- Знакомьтесь, ребята, - переступив порог и ошарашив всех столь внезапной новостью, возгласил торжественно Егорович. – Тимофей Фёдорович, собственной персоной. Наш прямой начальник, куратор и создатель секретного проекта «Петля Мёбиуса».

Сергей открыл рот, выронил из рук ложку, и муха, последняя в этом году, пользуясь случаем, залетела туда отдохнуть:

- А?

- Я говорю, встречай своего начальника, Серёжа. Прибыл к нам, чтобы вернуть нас домой.

- А? – повторил Сергей, выплёвывая наглое насекомое.

Полковник вежливо поклонился новым знакомым, пожал им руки, подмигнул Сергею и, опускаясь на скамью, стал заваливаться боком к стене. Дима тут же подскочил, подхватил пожилого профессора под мышки и, крикнув Толику помочь, уже все вместе уложили его на лежанку.

…Много позже, уже утром следующего дня, проснувшись после глубокого сна, Тимофей Фёдорович с благодарностью поглощал горячий завтрак, делясь с друзьями впечатлениями о неудобном в его возрасте перемещении из одного пространство в другое.

Они расположились в траве у ручья, совмещая приятное с полезным: Сергей занимался костром, Дима удил рыбу, Егорович потрошил дикую утку, попавшую в капкан, а Толик сидел и беседовал с Тимофеем Фёдоровичем, продолжая развивать тему разговора, начатого им, как только проснулся их новый начальник. Ещё при утреннем моционе они все вместе решили, что отныне Дима и Толик, с согласия полковника, будут участвовать в эксперименте наравне с первой командой. Таким образом, в распоряжении профессора было уже две добровольные команды по два человека, и он мог посылать их в разные, независимые друг от друга эпохи, руководствуясь лишь собственной логикой и аналитическим мышлением, в какую именно эпоху он хочет их перебрасывать. Об этом ещё стоило подумать; сейчас же полковник КГБ просил Толика рассказать о технических совершенствованиях XXI-го века, просматривая одновременно на ноутбуке различную информацию тридцатилетнего пробела в его собственном ощущении реальности.

…Так прошло четыре дня. Для полковника соорудили ещё одну лежанку. Теперь в город ездили вдвоём, благо невостребованные деньги, откладываемые Дмитрием на чёрный день от его заказчиков, ещё водились. Тимофей Фёдорович проводил все дни напролёт за компьютером, научившись им пользоваться без особых на то усилий, отвлекаясь только на сон и принятие пищи. Человеком он оказался простым и ненавязчивым. Ел всё, что предлагали, одежду стирал в ручье, целыми днями сидел у монитора с блокнотом в руках и заносил в него различные пометки. Димка пригласил его как-то прогуляться в город, но он вежливо отказался: его больше интересовали события, произошедшие за эти тридцать лет, нежели простая жизнь современных обывателей. Егорович с Сергеем рассказали ему о своих приключениях в крепостной России XVIII-го века, и он, несмотря на сбой в эксперименте остался ими весьма довольным.

К разговору о присоединении Толика с Димой к секретному проекту он вернулся за два дня перед отправкой.

- Вы всё ещё хотите к нам, на тридцать лет назад? – спросил он друзей за ужином, отдыхая от компьютера и проверяя кое-какие свои записи.

- Конечно! – с жаром ответили они, уже предвкушая, очевидно, всю романтику их грядущих приключений.

- Хорошо. Тогда с этой минуты вы полностью в моём распоряжении. У вас будет ровно месяц на подготовку, пока я послезавтра отправлю своих подопечных назад в своё время. Месяц портал будет закрыт, и они смогут отдохнуть в своих, уже приготовленных для них домиках. На базе все предупреждены, и к ним будут относиться подобающим образом. Сбоев в программе, надеюсь, больше не будет. Я вот, например, отправляя их в 1742-й год, совсем забыл о деньгах того периода, отправил их пустыми, и только по прошествии двух дней понял, какой я сделал просчёт. Но, слава богу, всё обошлось благополучно. Теперь мы это учтём. Что касается вас, - Тимофей Фёдорович улыбнулся, - то у меня есть кое-какие задумки. Точнее, даже не задумки, а