Она бы забросила его за шалаш, чтобы наверняка избавиться от невидимого ягнёнка.

— Раз ты так интересно ставишь вопрос, то животное убьёт ружьё.

Осознание вдруг вышибло мозги.

— Где Лекси?

Перси даже не нужно было показательно скалиться.

— Тебя так легко заболтать, Ынбёль.

Лекси уже крутилась возле ярмарочных прилавков: издалека она выглядела особенно странно. На ней были сапожки, фигурные серьги (разные), оранжевый бадлон, безрукавка и гора амулетов — это бросалось в глаза. Конечно, ореховая паста смотрела на неё.

Ынбёль сначала села на осеннюю траву, потом вовсе легла, раскинув руки. На запястья падали листья, как поцелуи.

— Брось меня, — смиренно сказала она.

Когда вся твоя жизнь — одни молитвы, страх, боль и ожидание смерти, о чувствах мало думаешь. Ынбёль не подозревала, что вообще способна ощущать так много и так сильно одновременно, но новая жизнь, вторая жизнь, не переставала её удивлять. Интересно, сердце ведьмы может остановиться? Ынбёль казалось, что она в одном «ту-дум» от полной кончины. Или провала.

Жизнь в ней бурлила, заполняя каждую клеточку тела до отказа. Это было тепло, сильно и очень страшно.

Это было правильно. И совершенно ужасно.

Перси нежно пнул её в бедро.

— Перестань думать. Пора действовать.

— Ты ведь сам меня поднимешь, если я не встану? — вздохнула Ынбёль.

Энтузиазм Лекси был крайне заразен, а для Перси и вовсе токсичен. Он переставал быть собой и становился… Приятным? Кошмар какой-то.

Перси хмыкнул. Ынбёль снова вздохнула и поднялась на ноги. Лекси весело крутилась у лавок, активно привлекая к себе внимание ореховой пасты. Ынбёль это заставило нервничать ещё больше: после Лекси впечатлять было тяжело.

Перси, очевидно, никаких сомнений не питал и уверенно двинулся по диагонали прямо к ореховой пасте. По мнению Ынбёль — слишком очевидно, но она всё равно засеменила следом.

Грудная клетка крошилась от безостановочного «ту-дум». Ынбёль боялась, волновалась и предвкушала.

Она ждала чего угодно и, разумеется, от этого всё пропустила. Её внимание металось между Лекси и ореховой пастой, поэтому, когда Перси вдруг просто растворился в воздухе, она даже не заметила.

Где-то в стороне громко треснула хлопушка. Ынбёль вздрогнула и оглянулась. Ноги продолжали нести её по инерции, пока она резко не впечаталась во что-то грудью.

Сердце замерло и растаяло.

От парня вкусно пахло. Ткань пальто выглядела так мягко, что хотелось потереться об неё щекой. Серёжка в ухе коротко блеснула.

— Ситуация, — вздохнула ореховая паста.

Ынбёль туповато моргнула и опустила взгляд. К её куртке, прямо на уровне сердца, прилипло сахарное яблоко парня. Парню, впрочем, повезло аналогично, только вот куртку постирать было куда проще, чем кашемировое пальто. И тоже слева.

Они слиплись всего лишь тканью, но Ынбёль казалось, что сердцами.

— Я была неосторожна, — пролепетала она. Где-то на фоне Лекси блеснула улыбкой. А Ынбёль бы и без этого поняла, что всё было неспроста.

— Думаю, мне тоже не стоило гулять со столь опасным предметом в руках. Это же настоящее холодное оружие.

По мнению Ынбёль, холодным оружием был его голос и орехово-карамельный взгляд, но она рассудила, что сообщать об этом не надо.

Подул ветер. Ынбёль ощутила выпущенную энергию, а в следующую секунду губы парня смазано коснулись её лба.

— Я настоящий маньяк, — вздохнул парень.

— Сексуальный маньяк, — поддержала Ынбёль и тут же покраснела.

— Забавно. И справедливо, — парень ничуть не смутился. — Полагаю, нам надо разлепиться.

Мысленно Ынбёль простонала. Будь её воля, она бы простояла так весь день, и пусть завтра никогда не наступит.

— Я Ынбёль. Ван Ынбёль, — спешно произнесла она. — Я слышала, к жертвам относятся добрее, если знают их имена.

— Я Эллиот Коди Моррисон. Я слышал, стокгольмский синдром помогает сформировать связь.

— А тебе бы хотелось со мной связаться?

— Это помогло бы на суде.

— Ах да. Ты же маньяк.

— Сексуальный, — Эллиот выбросил яблоко, — маньяк.

— Для связи нужен телефон.

— Я студент.

— А я Дева, — выпалила Ынбёль и чуть не умерла от внезапной смелости.

Эллиот посмотрел на неё оценивающим взглядом. Было неприятно, но в то же время Ынбёль и не ждала другого. На его месте она бы осматривала себя также. Возможно, споткнулась бы об прорезиненные кеды или дурацкие безделушки, но осмотром осталась бы… довольна. Теперь — да.

— Дай мне свой, — наконец сказал Эллиот, запуская руку в карман. — Я сам напишу, если захочу.

Он достал кошелёк с облакообразными овцами, вытащил оттуда телефон. Мило.

— Я буду ждать, — горячо выдохнула Ынбёль и скороговоркой зачитала номер. Удивительно, но Эллиот успел записать. Ынбёль следила за пальцами. Невероятно прекрасными пальцами.

— Если он не напишет, я его отравлю, — ободрила Лекси, когда Эллиот ушёл.

— Ты всё слышала?!

— Мы всё слышали, — из ничего в пространстве появился Перси. Лицо его было слишком близко, чтобы не испугаться. Пора бы перестать удивляться.

Нагулявшись на ярмарке и убедившись, что их цветную компанию запомнили вообще все, они зашли за мороженым. На улице было уже совсем не жарко, но все трое порядком подустали. Лекси отчаянно требовала награды за свои труды, а мелочь оказалась слишком тяжёлой, чтобы таскать её вот так весь день в карманах.

— Как думаете, он напишет? — спросила Ынбёль. Этот вопрос мучил её с момента, как Эллиот Коди Моррисон растворился в толпе.

— Я бы предложила приворот, но верю в настоящую любовь, — надула губы Лекси. — Дадим ему шанс.

— Ван Ынбёль! — воскликнул мужчина, перебегая улицу. — Целую вечность не видел тебя в церкви.

Ынбёль нервно съёжилась. По спине поползли знакомые мурашки отвращения. Не то чтобы за пределами церкви она часто встречала других прихожан, но, когда это происходило, чувство опасности и собственной незначительности накрывали её с головой. Даже перед материнским богом она чувствовала себя увереннее, чем перед её друзьями.

Можно было соврать про болезнь, но все ведь и так знали, что она болеет. Как и то, что это не аргумент в глазах бога.

— Да, — просто ответила она. — Я была там две недели назад.

— Бог тебе судья, — читай «будешь гореть в аду, мелкая гадина». — Мы увидим тебя сегодня?

Сегодня. Конечно.

Прихожане правда надеялись увидеть Ынбёль. Маленькая больная девочка. Молчаливая безотцовщина, которая никогда не сможет дать сдачи. Прихожане обожали Ынбёль и грех её существования. Без неё их жизнь была бы не оправдана.

Ынбёль не знала, как поступить. Крис велел привлечь внимание, но он точно не имел в виду ссору с религиозным фанатиком, так что нахамить и убежать, хоть и очень хотелось, было не вариантом.

— У Ынбёль подозрение на туберкулёз, — блеснула Лекси. — Мы познакомились в больнице. Она читала нам библию. Верно, Перси?

Перси, бледный вампир с