уедет, — пожал плечами Арсений, размешивая сахар, возвращая Алексея к проблеме с журналисткой. — Ты будешь чай?

— Не буду.

«Все-таки, толку от нее не будет», — подумал Алексей, размышляя над тем, что делать с девушкой.

— За свои пакости она ответит, — выпалил он. — Наказание всегда должно неизбежно следовать за проступком. Хотя бы напугать ее стоит.

Арсений посмотрел на него недоверчиво, с опаской. Эту девочку ему было не жаль, но не хотелось, чтобы опрометчивые действия Алексей привели к чему-то непоправимому. Не хотелось, потеряв одного друга, проводить другого в тюрьму.

— Я прослежу за ней, — более утвердительно сказал Алексей, схватив со стола рассыпчатое печенье. — Матвей погиб, но мы будем продолжать осуществлять мечту. Его. Нашу. Даже, если это незаконно.

Алексей подошел к двери. Друг все еще буравил его неодобрительным взглядом и в какой-то момент уже пожалел, что рассказал о статье.

— Не волнуйся, — как можно мягче сказал Алексей и улыбнулся. Улыбка получилась не совсем добродушной, слегка ехидной. — Оставь ее мне.

— Она должна быть живой.

Арсений был уверен, что его друг не причинит ей такого вреда, но никто не знает, что в человеке может вызвать боль и отчаяние.

— Знаю, — бросил Алексей и ушел.

Арсений посмотрел ему вслед — недоверчиво. Знать бы, что он натворит… А натворит он что-то обязательно.

— Это сенсация! — закричал Жорик в телефон так, что он выпал из рук Лики.

Лика перевернулась. На часах стрелки приближались к пяти, за окном моросил дождь. Утреннего солнца она не застала из-за долгого и беспробудного сна. Небо, всю улицу, виднеющиеся дома — все затянула серость и мгла.

Всю ночь свет в этом номере не гасили, кипела работа над статьей. Она была настолько захватывающей, что двое позабыли о снах.

А утром тяжелые веки закрылись сами собой, и Лика уснула, не заметив ухода Жорика. Он как друг компьютера умел не спать сутками.

— День уже? — зевая, поинтересовалась она.

— Ты что еще спишь? — он негодовал. — Я статью в четыре утра загрузил на наш сайт.

Лика села на кровать. В окно что-то постучало. Последний осенний лист сорвался с дерева, завертелся в объятиях ветра и упал на подоконник, ударившись об стекло.

— Ты уже домой успел доехать?

— Конечно! И сделать множество дел в отличие от одной дамочки, — съязвил он.

— И как?

Лика рассматривала пустые фантики, перебирала пальцами простынь. Она закрыла глаза… Жутко хотелось спать.

— Доехал? Хорошо.

— Как статья? — раздраженно поправила Лика.

— Елисея вне себя от счастья. Это же интриги-расследования!

— А Марк? — осторожно спросила Лика.

— Он уехал или заболел. Его уже два дня нет, — отмахнулся Жорик.

В глубине души Лика вздохнула с облегчением, хотя и чувствуя уколы ревности. Он был явно с Лиличкой.

— Ты сделал, что я просила? — вспомнила она, выныривая из омута собственных мыслей.

— Слушай, ты там живешь неделю почти. Дом найти не можешь! Хотя зная твою ловкость и прозорливость…

Из трубки раздался его смех.

— Ты нашел? — поторопила Лика.

— Да, уже скинул сообщение. Хотя это не так легко. Я нашел все новостройки в этом городе. И вычислил…

— Спасибо, — перебила Лика. Очень хотелось спать, а не слушать о подвигах Жорика.

— Я думаю, этой статьей мы напугали тех, кто причастен к этому делу. Они вот-вот заколышутся, затрепетают, занервничают, — затараторил Жорик. Ему так нравилось происходящее. Азарт сыщика зажегся и в нем. — Ты только не упусти момент.

— Мне кажется, разгадка на поверхности.

— Действуй! Я жажду раскрытия дела! — обрадовано закричал он

— Хорошо. — Когда хочешь спать, со всем согласишься.

— Чувствую, наша статья уже произвела фурор!

Послесловие. Элеонора

Белая пена морской волны, накатывающей и шипящей, нежно укрывала босые ноги, и через миг — исчезала, растворяясь на камнях и крупинках песка. Море лазурного цвета и небо больше голубое, с синевой, — идеальный верх и низ идеальной картины. И белые, перистые облака, как стрелы, пересекающие небо.

— Гораздо приятнее смотреть на море, стоя на берегу. И ощущать его могущество. Чем когда ты в нем, в море. И от края и до края — вода. Все тоже могущество. Но ты уже не восхищаешься, а боишься.

— Какая по счету рюмка коньяка сподвигла тебя к философии?

Элеонора улыбнулась. Она и ее всем известный любовник были на берегу самого дорогого курорта, а их несменным спутником был коньяк. Минуту назад Элеонора стояла у самой кромки моря и теплая, приятная вода щекотала ее ступни. Она была вся в белом. И все вокруг — было таким светлым, таким дорогим. Шатер на пляже, стулья, стол, хрустальные бокалы, цветы в вазе. И, конечно же, песок и прозрачная вода, спокойное небо, — были намного дороже яств и напитков, но этого два путешественника не понимали.

— Я вот думаю, — Громкий сидел на стуле. — Если в море не окунешься, то не испытаешь страха, а с другой стороны — не узнаешь, что это такое. Вода! Если так и стоять на берегу, конечно, будешь в безопасности, но почувствуешь ли вкус… Стоит рискнуть?

— Я смотрю, коньяк и на тебя подействовал.

Это было их первое путешествие. Единственное. Десять дней рая на земле.

— Ты ведь любишь меня больше предыдущих дам?

— Все женщины об этом беспокоятся. А меня просто выворачивает от этих вопросов. Не стоит. Посмотри, мы в таком месте. Чудесном. Кто бы еще тебе показал эти красоты! Понаблюдаем молча.

Элеонора замолчала, не стирая улыбку с лица.

Она беспрекословно терпела унижение и старалась не замечать. А причина скрывалась во всем том, что ее окружало. Богатство и деньги. Роскошь.

Элеонора — самая красивая героиня в этой истории. И ее больше всех жаль.

Она родилась в такой семье, которая с раннего детства обязывала соответствовать. Ее мать — известная актриса, покорившая подмостки Парижа. Бабушка — великая, гениальная, неповторимая, выдающаяся. Театральный режиссер и сценарист. А кроме того бабушка, которую звали тоже Элеонора, завоевала не одно мужское сердце.

Элеоноре досталась только красота. Никаких способностей она не имела, никаких достижений на ее счету не было. Она пользовалась лишь одним даром — непревзойденная внешность. И не всегда обращала внимание на мораль. Жизнь завела в маленький, провинциальный городок, где спасительный круг ей бросил Виктор Леопольдович.

Они сидели на балконе спустя два дня отпуска. Закат. Нежный ветер. Долгожданная прохлада.

— Тебе их не жаль?

— Что?

Громкий не понял, он наблюдал за птицами, парившими над морем, застывшим на горизонте. И птиц ему не жаль.

— Этих людей, которых ты обманываешь…

— Бизнес — это большой обман. — Он усмехнулся.

— Не твоих партнеров, а тех… Других.

— Не лезь в чужие дела, — резко и грубо