Виктор Леопольдович считал его охранником, которому было присвоено званий главный…

— Все, иди, ты отвлекаешь… — Элеонора ему наскучила.

— Я буду ждать, — она поцеловала его.

Александр Всеславович ворвался в кабинет. Он паниковал, как всегда…

Внезапно он заметил ее. Элеонору.

С юных лет он был предан Виктору Леопольдовичу, служил ему в любых его ипостасях. Его личная жизнь, собственные интересы были на задворках, брошены на самотек.

Роман Громкого с женщиной неземной красоты чуть было не подорвал непоколебимую волю Александра Всеславовича.

Он долгое время боролся с внутренними желаниями, доказывал свою верность хозяину и смог побороть и победить чувства. Александр Всеславович ограничил свое общение с ней, с женщиной, которую приравнивал к божеству.

Громкий даже не замечал его мучений, его страданий.

— Вы прекрасно выглядите, Элеонора, — вежливо сказал Александр Всеславович, сгорая от ревности.

Всякий раз, когда она проходила мимо, буря эмоций одолевала Александра Всеславовича. Сердце одинокого волка сжималось.

Элеонора одарила его высокомерным взглядом. Она не обращала внимание на таких мелких фигур как он. Он для нее не существовал.

Дверь хлопнула, Элеонора ушла.

— Что ты хотел? — Громкий не заметил это секундное замешательство Александра Всеславовича.

— Вы видели статью?

— Конечно!

— Помните, вы говорили, какой вред она может причинить? — иронично спросил Александр Всеславович.

— Какой вред? Обо мне там слов пять! — Это злило Громкого больше всего.

Александр Всеславович сел в кресло и взял бокал с коньяком. В этом кабинете были неограниченные запасы алкоголя, которые никогда не заканчивались. За этим чутко следила Леночка.

— Позвоню Марку и отчитаю его, — пригрозил Громкий. — Не зря же я ему заплатил. Кого он прислал? Чтоб все переделали!

— А о наркоманах, как вам?

— Ну, я к наркоманам никакого отношения не имею. Я за здоровый образ жизни, — Громкий поднял свой бокал, который всегда был под рукой. — Чудесный тост.

— Об убийстве заикнулась, — тихо сказал Александр Всеславович. — Как узнала?

— Весь город об этом говорит. Гудит просто. Вот бабка и нашептала в очереди за мандаринами, — отмахнулся Громкий. — Кстати, о моем торговом центре… Ты послушай, послушай.

Громкий уткнулся взглядом в планшет и зачитал:

— «На фоне творящихся ужасов главное событие в городе — открытие очередного торгового центра, было сорвано. Шквал аплодисментов, традиционная красная лента, музыка, восхищенные толпы остались призрачными символами несостоявшегося торжества».

Александр Всеславович с недоумением посмотрел на начальника, усомнившись, что он в своем уме.

— А о музее? — продолжал Громкий. — Где хоть слово? Я туда экспонаты дорогущие… Разочарование.

— Вы серьезно? — выпалил Александр Всеславович. — Вас волнует отсутствие упоминания музея? Она о нем написала. Вас не волнует что ваша фамилия и такое громкое убийство в одной статье?

— Что она написала о музее? Я не заметил, — Громкий проигнорировал последний вопрос начальника службы безопасности.

Александр Всеславович достал из кармана два мятых листа. Статью он распечатал, пренебрегая гаджетами.

— «Музей — главная достопримечательность города, созданная с помощью бизнесмена, мецената Громкого В. Л. Но она меркнет по сравнению с масштабом распространенного хулиганства и наркоманией, распластавшейся по закоулкам Витево. Увы, даже музей и спортшкола не могут спасти город от этого», — прочитал он.

— Хоть о музее что-то… Александр Всеславович, а что тебя так волнует? — Громкий осекся. Начальник службы безопасности всегда паниковал. Но сейчас то чего он натворил? Громкий стал догадываться…

Александр Всеславович притворился, что не понял вопроса. Его терзания стали понятны им обоим. Громкий посмотрел в его глаза и помрачнел.

— Ты хоть говори, с кем расправляешься. Посадят, и знать не буду…

Он засмеялся без особой радости.

— Я как лучше хотел.

— Я дал возможность тебе самостоятельно принимать решения для того, чтобы наши проблемы исчезали, а не становились больше.

Александр Всеславович опустил виноватый взгляд. Несколько минут кабинет Громкого захватило молчание.

— Может нам ее заткнуть? — оживился Александр Всеславович. — А то вдруг…

— Да. Теперь конечно, — Громкий постучал пальцами по столу, раздумывая. — Если ниточку потянуть…

— Я все решу!

— Но не радикальными методами, — предупредил хозяин.

— Точно? — Александр Всеславович нахмурился.

— Точно, — Громкий поднял глаза и строго посмотрел на Александра Всеславовича. — Денег предложи. Поищи на нее что-то. Шантажируй. Действуй. Иначе вместо роста карьеры, отправимся в путешествие. В сторону холодного севера.

Алексей крепко спал на кушетке, поверх него лежало бордовое шерстяное одеяло с черными линиями и ромбами. Впервые с той ночи его сны были спокойными и мирными, без кошмаров, без обрывков воспоминаний, криков, преследований. Он с той самой поры боялся этих ночей и этих снов. Но сегодня был иной случай.

Несмелые лучи ноябрьского солнца прокрасились сквозь пыльное стекло и отразились на серо-зеленых стенах. Впервые в этом ноябре. Вплоть до вчерашнего дня утро встречало горожан серыми, хмурыми красками с нагнетающими скуку тучами, которые обязательно лопались и рассыпались миллионами прозрачных капель днем или к вечеру. Но сегодня ярко светило солнце. Неужели действительно улыбка осени?

Солнечные лучи, прорвавшись сквозь плотину серости и дождей, бегали по стенам, по железной кушетке, по деревянному столу с выцветшими чашками и таким же чайником. Сотни пылинок танцевали в этом мягком солнечном свете. Ликовали давно забытые, но продолжающие борьбу за жизнь, цветы в единственном горшке в самом отдаленном углу комнаты.

Эту сонную и нежную идиллию прервал громкий хлопок: Арсений резко и беспощадно отворил дверь, от чего она сильно зашаталась, и влетел как вихрь в комнату.

Это была одна из одинаковых серо-зеленых комнат заброшенного строения — бывшего детского дома, которая переходила в другую еще более маленькую комнату. Ей никто не пользовался, она была заперта.

Уже много лет этот детский дом стоял пустым, он был признан опасным для жизни детей и подлежал ремонту. Где-то в глубине растительной чащи, за возведенным забором в виде живых деревьев, он был незаметным и идеальным домом для тех, кто хотел скрыться. Полуразваленные лестницы, покосившиеся перила, пустые комнаты, треснутые стекла. Но в этом доме еще витал странный отзвук прошлого: забытый плюшевый медведь, кукла уже давно вышедшая из моды…Остатки прошлого: боль и память всегда едины.

Несмотря на заброшенность и отчужденность, электричество по-прежнему бежало по проводам, а вода исправно шла, и это делало дом пригодным для обитания. Но чуда в этом не было, скорее удачное сотрудничество.

Арсений сел на стул, обшарил карман и выудил из него сигарету. Едкий дым поплыл по комнате, очарованной утренним солнцем.

Алексей закашлялся из-за дыма и сел, закутавшись в свое одеяло с головой.

— Ты не бросил?

Алексей был удивлен происходящим. Очень редко когда его друг выходил из себя и показывал это. Обычно он боролся с собой самостоятельно, и все эмоции всегда были за семью замками, а на