Машина еще не исчезла из виду, а Кустарев уже подошел к воротам. Закрыто все, даже калитка на замке. В кладбищенской темноте угадывались очертания сторожки, но свет в окнах не горел. Может, и нет сейчас там никого. Возможно, преступники плюнули на сторожа и уехали – может, в лес или к реке, чтобы утопить труп.

Они уже в пути, а Гриша на пустом месте, под дождем, его машина далеко, пока до нее добежишь… А дальность сигнала с «радиомаячка» небезграничная, как бы не потерять объект.

Все же он решительно шагнул к воротам. Ворота кованые, высокие, через них не перелезть, зато калитка не казалась непреодолимой преградой. Гриша спрыгнул по ту сторону забора, в потусторонний мир, подошел к сторожке, дернул дверь. Закрыто, на зов никто не откликнулся. Ни трупа нет, ни людей, которые могли бы им заняться.

Покойников, праздно шатающихся по кладбищу, Гриша не боялся, и все-таки кладбище покидал с чувством облегчения. Не покойников сейчас нужно бояться, а живых людей.

Мокрый, грязный, оборванный, он со всех ног рванул к машине. На ходу сунул руку под куртку, нащупал пистолет. И ключи от джипа были на месте. И сигнал от «Гелендвагена» с экрана не пропал.

Преступники уже выехали за город, они шли в сторону леса, обширный массив которого пересекала железнодорожная линия. Или похоронить они хотят Татарина в этой глуши, или сбросить его тело под поезд. Придушат чуть-чуть, бросят на рельсы…

Надо было звонить Ожогину, но Гриша не мог себе этого позволить. Сигнал от «маячка» слабел, и нужно было срочно догонять «Гелендваген».

Он уже был за городом и мчался по разбитой дороге, когда позвонил Ожогин.

– Как там? – сухо спросил он.

– Еду. Мокрый и злой.

Гриша вкратце обрисовал ситуацию…

– Смотри, не упусти… Преступники вооружены и очень опасны. И это не просто слова.

– Что-то случилось? – догадался Кустарев.

– Марковникову убили. В квартире лежит, с простреленной головой. Думаю, убийство на Татарина спишут… А может, и на тебя. Ты же был на Водопьянова…

– Это юмор такой?

– Как бы юмор, только на душе что-то не весело. Предчувствия одолевают… Надо взять этих уродов. Держись на связи, мы уже в пути…

«Гелендваген» свернул с дороги, чуть-чуть не доезжая до железнодорожного переезда. Проехал метров двести и остановился, упершись в тупик.

Возможно, преступники действительно решили бросить Татаринова под поезд. Видимо, им ничего и не оставалось, как инсценировать самоубийство. Или под поезд, или в омут с головой, или в петлю, или застрелиться…

Кто-то из похитителей Татаринова застрелил его подружку – намеренно или по обстоятельствам, не суть важно. Главное сейчас, замести следы. На орудие убийства наложить пальчики Татарина и подбросить ствол, чтобы уголовный розыск пошел по ложному следу. Но, как это ни странно, Татаринов даже приводов не имел, отпечатки его пальцев попали в специальную картотеку совсем недавно, в связи с тем, что его подали в розыск. И то это были «пальчики», снятые с предметов, которыми он пользовался в своей квартире. Но преступники могли этого не знать. А так как в картотеке «пальчиков» нет, значит, без оригинала не обойтись. Если Татарина похоронить, как узнать, чьи пальцы на орудии убийства?..

Может, потому преступники и не собираются его хоронить. Хотели предать тело земле, но, взвесив «за» и «против», передумали. Вот и везут тело к «железке», возможно, еще живое тело…

Если так, то Гриша должен торопиться. Это яму копать долго, а поезд мог появиться в любую минуту… Впрочем, засаду можно было устроить у брошенной машины и перехватить преступников на обратном пути. Но это же люди Никиткина, «отгавкивать» их бросится целая свора прытких адвокатов. Скажут, что решили прогуляться, а то, что где-то рядом человек под поезд «бросался», они даже знать не знали… Вот если снять момент на камеру телефона, тогда они не отвертятся. А засаду возле «Гелендвагена» может организовать группа захвата…

Кустарев сообщил Ожогину, где он оставил машину. Там навигатор, на котором высвечивается сигнал от «радиомаяка», ребята неглупые, разберутся…

Дождь прекратился, но деревья мокрые, земля под ногами сырая, и еще небо тучами затянуто. Темно, хоть глаз выколи… Но так казалось только сначала, пока глаза не привыкли к темноте. А после путешествия к погосту сырость и грязь под ногами уже не смущали.

Гриша различил в хлюпающей темноте прямоугольный силуэт внедорожника, остановился, прислушался, затем незаметно подобрался к машине. Но в ней никого не оказалось. И куда все делись, нужно разбираться.

Охотой Кустарев не промышлял, даже не баловался этим делом, следы на земле читать не умел. Но не заметить уходящую к «железке» тропинку невозможно – трава примята, следы грязных ног…

Он шел по этому следу под шум дождя. Шел, пока не вышел к железной дороге. Насыпь с рельсами, стена деревьев за ней. А где же люди? Неужели дальше ушли? Но зачем? А может, спрятались?

Эта мысль прострелила сознание, и Гриша молниеносно сдвинулся в сторону.

Но именно в эту сторону полетела и пуля, выпущенная из-за кустов. Он почувствовал несильный удар в бок и только после этого уловил движение за кустами. На это движение и выстрелил.

Но тут же получил выстрел в ответ. Из бесшумного пистолета. Одна пуля, вторая, третья… К счастью, Кустарев уже успел упасть на землю и закатиться за куст. Укрытие ненадежное, но Гришу спасала темнота. И еще он откатывался в сторону после каждого своего выстрела. Эффектно откатывался, но при этом совершенно не видел противника, только угадывал направление, откуда велся огонь. И еще старался смотреть по сторонам, чтобы противник не зашел с фланга…

Он стрелял, пока не закончились патроны. Запасная обойма была на месте, перезарядив пистолет, Гриша снова выстрелил и только тогда понял, что в него уже не стреляют.

Он даже услышал, как где-то вдалеке затрещали кусты. Противник уходил, спасался бегством. Не выдержал накала, сдали у него нервы. А раз так, он становился легкой добычей. Патроны еще есть, оружие к бою готово, а рана в боку – это пустяк, он закроет ее рукой и пойдет дальше…

Гриша поднялся с земли, сделал шаг, но его повело в сторону. Он восстановил шаткое равновесие, пошел дальше, но надолго его не хватило. На землю он опускался, уже теряя сознание…

Дверь в камеру закрылась. Надзиратель извинился, прежде чем провернуть ключ в замочной скважине. Приказ начальства, и нечего на сержанта пенять. А приказ этот был продиктован решением суда. Баллистическая экспертиза признала орудием убийства пистолет, найденный в машине у майора Одинцова. Это не приговор, но уже повод для ареста.

Киру могли бы пропустить к нему на ночь, но Максим хотел побыть в одиночестве. Рано еще тюремный быт обустраивать, может, не все так плохо, как того хочет Никиткин. Думать нужно, думать, искать ключ к разгадке. И опера не сидят на месте, возможно, им улыбнется удача…