не хочешь оказаться в суде, с последующей серьезной выплатой за моральный, психологический или какой там еще, ущерб, причиненный неосторожной репликой или публикацией.

— Петрова по полной меня топит, терять уже нечего, — напомнил он. — Ты что, вытворяешь, Ларочка? — а вот сейчас в его глазах появился похотливый блеск, так ей нравившийся и заводивший с пол борота. — Или хочешь, чтобы я тебя прямо здесь и сейчас, по полной поимел? — всегда максимально корректный и сдержанный в выражениях, Константинов сейчас изменил самому себе. — Давай, порадуем ребят свеженькой клубничкой. Чтобы ты успокоилась, определись сразу, тебе как приятнее будет: спереди или сзади? — продолжал он намеренно пошлить. — Место выбирай, где. Могу… — закончить не успел, получив-таки пощечину. — Лара! — резко дернув ее на себя, поймав за руку, понизив голос до шипящего, продолжал, — Остынь. Я зайду вечером. Поговорим.

— К Лерочке зайди, — словно «выплюнула» ему в лицо. — Осчастливь девочку. Она от одного только твоего взгляда плавится. Представляю, что у нее в трусах творится, когда ты к ней прикасаешься!

Если их, вот сейчас, не услышит кто-либо из съемочной группы — сильно удивится! Чего до сих пор не допускал, так это информации о собственной личной жизни для всеобщего обсуждения. Впрочем… Лару Семенову к «личной жизни», которую необходимо тщательно охранять, не относил. Да, не афишировал связь. Собственное такое правило. Но если дама была намерена всех без исключения проинформировать о собственном «приключении»… Здесь был бессилен. Как говорится — выбор каждого…

— Лара, — он вновь притянул ее к себе. Взгляды встретились. — Если бы я хотел зайти к Вешник, то сделал бы это еще вчера. И перестань устраивать истерики, — попросил он, напомнив, — Мне с ней сегодня еще сцены отыгрывать.

— Никак не дождешься? — вновь съязвила Семёнова.

— Да что ж ты будешь делать, — отступив на пол шага, обронил Константинов. — Хорошо, давай решать с Семенычем, — предложил он, чему-то кивнув. — Попробуем перенести твои сцены на завтра. Порепетируем сегодня вечером…

О какой репетиции шла речь?.. Ну, уж точно не о репетиции сцен. Если он переступит порог номера Семеновой, то… Там будет одна репетиция — «кино для взрослых». Причем, исключительно с жесткой ограничительной отметкой «18+».

— Нет уж, Константинов, снимаем сегодня, — выдохнула Лариса, резко отталкивая его от себя. — Я эту с*чку крашеную рядом с тобой, на весь день, не оставлю.

Вот тут немного лукавила. Валерия Вешник была натуральной блондинкой. Красивой, платиновой. И, не смотря на всю свою антипатию к данной партнерше по фильму, порой ловил себя на мысли, что хотел бы узнать, а какая она там, между… В том местечке, куда пускают особо избранных, в числе которых он, при желании, вполне мог бы оказаться… И какая она там, когда пика наслаждения достигает…

Мысленно чертыхнувшись, заставил себя вернуться в мир реальный. Вот чего точно не планировал, так это секса с девицей, ровесницей сына. Да и на сегодняшний день головной боли по имени «Лариса Семёнова» с избытком хватало.

— Тогда работаем, Лара, — произнес он жестко. — Работаем? — переспросил, пристально наблюдая за партнершей, и не понимая причины её затягивающегося молчания. Очень хотелось надеяться на её благоразумие. — Или, всё же…

— Работаем, — уступила она, отдергивая руку.

— Ну, что у вас тут? — совершенно неожиданно, словно из-под земли, перед ними появился Сашников. — Там Семеныч рвет и мечет.

Семеныч, конечно, дело серьезное. Только Алексей сильно сомневался, что проблема, действительно, исключительно в кинорежиссёре. Арциховский крайне редко вмешивался в подобные разборки между актерами. Те сами решали свои проблемы, в том числе и во взаимоотношениях на площадке. Вот если заходило уж совсем далеко, тогда — да.

— Нормально всё. Момент обсудили, — заметил Константинов, добавив, предупреждающе глянув на Семенову, — Сейчас пьем чай и на площадку.

Демонстративно фыркнув, определённо оставшись недовольной заявлением Константинова, Лариса, развернувшись, отправилась в сторону так называемой «полевой кухни». Вот чем Арциховский всегда обеспечивал своих актеров, да и вообще всю съемочную группу, так это горячим чаем и сытными бутербродами.

— А что было-то? — не понял Сашников, провожая даму взглядом.

Вообще, в последнее время, Константинов успел на том заострить собственное внимание, так называемый друг слишком активно стал интересоваться его личной жизнью. Что бы не происходило между ним и Ларой, это не касалось никого. Кроме них двоих. Все повели себя максимально тактично. Кроме — опять же — Сашникова.

— Женские эмоции, — обронил Константинов, сделав попытку обойти друга. — Я бы в такие дни их брата вообще изолировал от общества, — совершенно неожиданно выдал Константинов. А вообще, произнес первое, что в голову пришло.

— А истерика с чего вдруг? — не понял тот, вмиг оказавшись на пути. — Она тебе не жена.

Логичное замечание. И в другое время, даже похлопал бы в ладоши. Только сейчас было совсем не до веселья. После их с Ларой сцен, предстояло отыгрывать с Лерочкой. И, как понял, Семенова с площадки исчезать не собиралась. А это значит, что вечером, помимо отличного секса, ожидается вынос мозга. Семенова просто уверена, что он спит и видит это юное дарование в своей постели. Не видел. Вообще — не желал. Что останавливало, в действительности не знал. Хотя и озвучил накануне, официальную версию, с возрастом. Но это так, для успокоения самой девочки, чтобы свои бесхитростные попытки завлечь его, оставила.

— Тём, что ты хочешь услышать? — поинтересовался Константинов, уже не скрывая собственного раздражения. И это при том, что до конца рабочего дня еще несколько часов. Умела Ларочка подпортить атмосферу и настроение! Да и подзавести, чтоб её. Самое время — под душ, чтобы собственные фантазии остановить.

— Да ничего, — поспешил заверить Сашников, — Понять просто пытаюсь. Вы себя, как ревнивые любовники ведете. Она же Лерочку, рядом с тобой, на дух не переносит.

Кто бы сомневался, — подумалось Константинову не без раздражения. Отработал спокойно сегодняшние сцены, ничего не скажешь. А, учитывая настрой Семёновой, еще вечер предстоит как-то «переварить».

— Тёма, мне глубоко плевать, кто и что переносит рядом со мной, — остановившись и резко обернувшись, признался Алесей. — Я иногда самого себя не переношу. Так, что, получается, в самого себя влюблен?

— Нарциссизмом ты не обделен, — проворчал вслед другу Сашников.

На непонятные отношения Константинова с Семеновой обратил внимание практических с первых дней совместной работы. После ухода из семьи, глубокого