множество ресторанов капиталом, но все равно их было у нее много. Очень много. И тот ручеек, который она вливала в клубы Егора, не мог осушить ее реку.

Она достала еще один подарок, вернее два. В издательстве вышли две книги. Одна Егора «Тренировки воли. Бокс. Партия. Страна». И вторая ее «Путь размышлений. Йога и Коммунизм». На обоих были дарственные надписи авторов. Брежнев их взял и решил почитать.

Наконец разговор зашел о теме ее приезда. Валентина Петровна, куда-то ушла. И Маришка спросила прямо в лоб: «Леонид Ильич, а зачем нам евреи?».

Брежнев удивился вопросу. Он не ставил его для себя его именно так. Что-то в вопросе было от окончательного вопроса, с вопрошателями которого он боролся и победил. Маришка поняла, что-то спросила очень уж прямо и добавила. «Давайте их отпустим, а?». Леонид Ильич замялся. Мотнул головой и сказал:

- Маришка, не юли. Расскажи свой план,- он уже привык, что после таких вопросов в стране появляются смеси, подгузники, коляски и рестораны. Сейчас, вопреки обыкновению, в стране должно было что-то убавиться.

Маришка начала свою речь прямо. Она сказала, что отсутствие торговли с Америкой губит экономику страны. Что квоты обмена евреев на зерно губительны, как для морального настроения в обществе, так и экономически. Что зерна в стране может быть много. Просто получать за него должны и крестьяне. Что на полях половина, до двух третей гибнет. Гибнет не от объективных причин, а от, она, хотела сказать, колхозного строя. Но Брежнев это и сам понял. А от незаинтересованности крестьян в результате труда. Брежнев это знал и сам. Но пока он не был готов спустить лавину, и он ждал продолжения слов.

Она продолжила. А если их отпустить. Что пострадает? Медицина – поставим студентов. Преподавание музыки. Она скривилась, вспомнив про богему.

Университеты, так сократим количество. Зачем нам столько инженеров, если мы не способны отработать технологии внедрения товара в производство. Писателей? Так есть и свои.

Брежнев понимал это и сам.

Но Маришка продолжила: «Если мы их выпустим. Израиль сам откажется их принимать. Волна людей узкого круга профессий накроет его и им будет не до войны. Они еще назад попросятся, - добавила она, - Да и американцы потеряют интерес».

Леонид Ильич уже слышал эти речи и сам не понимал, зачем держать людей в стране, в которой они не хотят жить. Но ему рассказывали о потере престижа, о потере репутации страны.

Но из Маришкиных уст, он понял, что слова ее и были тем снегом, который свалит лавину. К добру ли, к худу. Но свалит.

Хорошим аргументом для него станет и выплата, которую Маришка прислала всем акционерам. Все члены Политбюро получили серьезные суммы, их родственники и дети, все, кто был акционером.

Хотя им самим напрямую они были не нужны, но приятность денег не могла их не обрадовать. Ни один не отказался. Ни один не вернул. Лишь Суслов показательно перечислил их в фонд мира. Сын его, при этом взял.

Чай подходил к концу. Джульетта просыпалась и, положив в коляску ребенка, они втроем с Леонидом Ильичем и Валентиной Петровной, уже надевшими пальто прогулялись по осенней, чуть влажной дорожке дачного леса.

Глава 9 Политбюро. Еврейский вопрос и его решение. Пусть драпают.

Глава 9. Политбюро.

Еврейский вопрос и его решение.

Пусть драпают.

Леонид Ильич Брежнев разослал тезисы своего доклада своим ближайшим соратникам. Устинову – военные и промышленность, Громыко - дипломаты, поговорил с хозяином Москвы Гришиным. Поговорил с хозяином Ленинграда Романовым. Обзвонил южную часть страны. Обзвонил среднерусские области. Лично пообщался с Алиивым. Андропов Юрий Владимирович, пришел сам.

Отзывы были положительными. В армию пошла хорошая еда и сейчас солдаты, занятые на уборке, получали за свой труд деньги. Деньги серьезные. Осенний призыв обещал хороший набор. Слухи по стране шли быстро и хорошо работавшие могли поехать на дембель с хорошими деньгами. Все хотели сходить в армию и приехать с деньгами. Дедовщина уменьшилась. Солдат перестал скучать. Надо было работать. Армия поддержит.

Андрей Андреевич Громыко доложил об улучшении отношений между СССР и США. Крупные лоббисты – «Желтый клоун», «Памперс и Шмамперс», «Кола и смола», блокировали через своих лоббистов ввести новые санкции. Поправка Джексона-Веника, вводящая запрет, в том числе технологий в нефтегазовой отрасли была пока отложена.

Москва приветствовала изменения. Гришин докладывал, что в «Желтый клоун» стоят очереди. Впервые в «Прагу» и «Кахетию» можно было попасть свободно. Уменьшилась преступность, алкоголизм и наркомания. Вырос спрос на товары народного потребления, и уменьшилась детская заболеваемость. Подгузники спасали детей.

Ленинград встретил как всегда дождем и туманом. Романов скрытничал, но в целом поддержал политику партии и правительства. «Желтый клоун» вышел на рынок имперской столицы. Только, отдавая дань традиции, его там писали через «о» «Жолтый клоун».

Средняя Азия осыпала Леонида Ильича солнцем. Цеховики, получив возможность легально производить подгузники, нашли применение хлопку. Миллионы рублей, лежавшие расстрельными делами хлынули в экономику. Главы Партии получили дворцы, а страна миллиарды в казну.

Маришка наладила поставку тканей, и страна получала свои джинсы, легкие костюмы, кашемировые пальто.

В каждом кишлаке светился «Желтый клоун», правда, со своей спецификой. Вместо колы был чай. А вместо картошки фри – плов.

Маришка открыла при каждом «Желтом клоуне» по всей стране, пункт выдачи одежды, которую можно было заказать по каталогу из Средней Азии. Поставки работали, и рынок одежды поменялся.

Страна начала одеваться ярче и в осеннем воздухе пахло весной.

Среднерусские области приветствовали перемены. Крестьяне получили живые деньги и урожай. Впервые за много лет страна могла не опасаться дефицита продуктов. Село ликовало и ждало продолжения. Одно не радовало. Доходы от продажи алкоголя снижались. Но их