— Благодаря тебе, дорогая, он совсем без оружия кДраному пошел.

— Ну и что? Драный его встретит с распростертымиобъятиями, а потом они вместе приедут по указанному адресу. Думаю, ждать намуже осталось недолго. Так что ты зря за свои тетрадки засела, они больше тебене пригодятся.

— Хватит каркать! — вздрогнула Танька. — Еслиты и в самом деле так думаешь, лучше позвони своему Максу и попроси, чтобы оннас охранял.

— Ему со своими делами разобраться нужно, а ты хочешь,чтобы он нас охранял. Какой с него прок, если он один, а сюда сейчас целаягвардия примчится.

— Один не один, а все-таки мужик. И вообще, с каких этопор ты мужиков жалеть стала?! — взорвалась Танька. — Мужиков вообщежалеть нельзя!

Их пожалеешь — только себе хуже сделаешь! Они жалости непонимают. Они сразу на шею садятся и погонять начинают.

— Смешная ты, Танюшка, — не смогла удержаться я отулыбки. — Ты иногда умные высказываешь мысли, а делаешь все наоборот. Неты ли час назад гладила своего новоиспеченного женишка по белобрысой головенке,причитая как ненормальная: «Ешь, Толенька, ешь. Я, конечно, не знаю, как тебежена готовит, но ей-богу, старалась от души». Фу, аж слушать было тошно!

— Не нравится, не слушай, — обиделасьТанька. — Ты только со своей личной жизнью можешь носиться, а на мою тебенаплевать. Не одной же тебе в мужиков влюбляться! Мне, между прочим, тожехочется от лакомого кусочка хоть крошечку откусить.

Устав от Танькиного нытья, я ушла в комнату и, щелкнувпультом, включила телевизор. На первом и четвертом каналах профилактика, навтором — реклама, на третьем — сентиментальный латиноамериканский сериал. И кактолько люди могут смотреть такую муру? Вот уж точно говорят: мыло.

Пены много, в глаз попадет — ревешь… А может, и мнепоплакать под настроение?

Где-то в шкафу у Таньки припрятана водка.

Надо бы отглотнуть капельку. Водка для меня как валерьянка:выпьешь и успокоишься. Воздержишься — душа болит. В малых дозах не вредно,главное — вовремя остановиться, а я пока еще не разучилась держать себя вруках.

Налив себе четверть стакана, я села на диван и попыталась сходу вникнуть в незатейливый сюжет. Смуглолицый широкоплечий брюнет в пестройрубашке-гавайке навыпуск уговаривал молоденькую длинноволосую красавицу бежатьпод покровом ночи из родительского дома. Не соглашайся, дурочка, обманет ведь,как пить дать…

Сколько я таких брюнетов перевидала на своем веку… Много,очень много, а ведь мне только двадцать семь лет…

А водка у Таньки совсем не горькая, пьется как вода…Наверное, я уже не способна почувствовать горечь. Жизнь-то у меня какая…Незавидная… Не жизнь — слезы одни… «Леночка, какая ты счастливая, — обычноговорит мне при встрече соседка, — одета как куколка, квартира, машина —все у тебя есть. Жалко только — одна ты. Нашла бы себе жениха, а?» Конечно жеона не знает, чем я занимаюсь. Думает, что в престижной фирме работаю,переводчицей… А я, между прочим, и в самом деле могла бы работать переводчицей.Во-первых, английский в спецшколе учила, во-вторых, за долгие годы работы синостранцами поднаторела на практике. Может быть, поэтому мне удавалось легко находитьклиентов, да и с криминальными кругами особо сталкиваться не пришлось.

Маринка… Как же она мне помогала на первых порах… БлижеТаньки была… За руку везде водила… Себя не жалея, спасала, если вдруг тугоприходилось… Спасибо тебе, подружка дорогая, не скучай там, наверху, без меня.Сама-то ты так за короткую жизнь настрадалась, что наверняка попала в рай.«Помилуй мя, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очистибеззаконие мое», — вслух прошептала я слова из псалма. Все путаны верующие,без веры нам хоть в петлю залезай… И Маринка верующей была, и Наташка, котораятоже умерла три месяца назад.

Не от спида, нет. Братки на нее наехали, потребовали: плати.Она сначала отказалась, потом стала собирать требуемую сумму, но собрать несмогла.

Нашли ее мертвой в придорожной канаве. Выбросили, наверное,из машины. Перед смертью пытали: тело — сплошной синяк… Сама я узнала об этомслучайно: из «Дорожного патруля». Вот так…

Танькина бутылка опустела наполовину. Ничего, не обеднеетдевушка, я ей новую куплю. Такая-то мелочь для меня — тьфу. За ночь я могланамолотить на целый вагон водки.

Рестораны, дорогие отели, престижные выставки в Экспоцентре…О, я знала, куда пойти! Но особенно я любила ходить в казино. Снять там клиентапроще простого: азартные игры сближают, а дальше уже дело техники. Слово заслово — завязывается разговор на хорошем английском, далее следует приглашениев бар, ну а потом — в номер. Час, другой — и можно искать нового клиента. Я никогдане была ленивой и пропускала через себя человек пять за ночь. Но иногда — ниодного… Хотя таких ночей было мало: пропустишь разок-другой — не захочешьвозвращаться к ремеслу. А денежки я любила и люблю.

Макс, бедный Макс… Если бы он только знал, с кем связался…Жалко его, но себя — еще больше… Талантливая, умная, красивая, я бы могламногого добиться в жизни, если бы… Если бы родилась в другой стране. А так…Папы у меня не было. Мамочка, имея два высших образования, получала копейки.Чтобы дочка была не хуже других, на трех работах работала. И что? Умерла втридцать шесть лет, оставив меня в полном одиночестве… Школу я все-такизакончила и даже, зная, как об этом мечтала мама, поступила в институт, нопостоянное безденежье, мало сказать угнетало, — безжалостно сломало моюпсихику.

Внутренне я была готова к проституции еще до встречи сМаринкой. Хотя, впрочем, нет… На первом курсе я мечтала о замужестве. Клацаязубами от холода, я стояла на автобусной остановке и представляла себе будущегожениха. Молодой бизнесмен с внешностью Шона Пенна — а что?

Должно же мне наконец повезти… Но.., но на педфаке такие неучились, на дискотеку не ходили, а пойти туда, где, по слухам, можно былоподцепить себе подходящего кавалера (ночной клуб, ресторан, теннисный корт,бассейн, тренажерный зал), я не могла по причине отсутствия денег и… нормальнойодежды.

Нормальная одежда у меня появилась после первой женезабываемой встречи с толстым негром, которую, по моей робкой просьбе,организовала неунывающая Маринка. С неграми с тех пор я старалась невстречаться, хотя при моей-то профессии выбирать не приходилось. Какая,собственно, разница — черный, белый, желтый…

Главное, чтобы в бумажнике лежали зеленые.