— Что-нибудь нашел? — спросил я.

— Нашел, — кивнул Ион, доставая какую-то темную книжечку, —это его записная книжка. Я успел схватить ее и сразу выскочил. Кабинет у негодействительно на втором этаже, и там уже полно народу.

— Неужели они не увидят его правого запястья?

— А может, они не хотят его видеть? — спросил Ион, взглянувна меня. — Может, им хочется, чтобы он умер от инфаркта.

— Ничего не понимаю, — честно признался я, прибавляя газ, —нужно отнести эту книжку Михалычу. Есть там фамилия Скрибенко или нет?

— Есть, сказал Ион, открывая страницу на букву «с».

— Может, и Коробков есть? — пошутил я, но Петрашкудобросовестно открыл страницу «к».

— Нет, — чуть разочарованно произнес он, — Коробкова нет.

— Жаль, — я посмотрел на часы. — Ребята, наверно,беспокоятся, мы задержались на этой даче почти на полтора часа.

— Останови машину рядом с телефоном, — предложил Ион, —нужно позвонить, узнать, что нового.

Когда мы въехали в город, я остановил машину, и Петрашкупобежал звонить. Вернулся он почти сразу.

— Михалыч просит быстро вернуться. Не хочет говорить потелефону. Не стал меня слушать, сказал, чтобы я срочно приехал. У них что-тослучилось.

— Что могло случиться, — недовольно пробормотал я, срываяавтомобиль с места. На работу мы приехали через десять минут. Был уже третийчас дня. Мы умирали от голода и усталости. В кабинете Михалыча сидели всеребята. Даже Владик Дятлов никуда не ушел.

Они ели бутерброды, взятые в нашем буфете, и запивалиминеральной. Мы, конечно, не трезвенники, но в нашей группе Михалыч установилжесткий режим безалкогольной зоны. Если кто-нибудь попадется, то сразу вылетаетиз группы.

Пить можно только в нерабочее время. По нашим лицам Михалычпонял, что у нас не очень приятные новости. У ребят были такие растерянныелица, что мы почувствовали себя не очень хорошо. Хонинов сидит отвернувшись.Дятлов держится за больную руку. Миша Бессонов что-то жует, Аракелов сидит,прислонившись к спинке стула и закрыв глаза, а Маслаков стоит у окна. Увидевнас, Михалыч хмуро спросил:

— Были у Липатова?

— Были. — Ион прошел к столу. Я сел у входа. — Он сегодня невышел на работу, оставшись ночевать на правительственной даче.

— И вы поехали туда?

— Да. Но нас туда не пускали. Целый час потратили, покауговаривали нас пропустить.

— Ты тоже уговаривал? — не поверил Михалыч.

— Немного, — признался Ион, — одному даже врезал, чтобы невел себя так нагло.

— Подействовало?

— Не очень. Никита придумал для охраны байку про машину,которая якобы пропала у Липатова, а мы ее нашли. Тогда нас пропустили. Вернее,не пропустили, а вместе с нами поехали к Липатову, чтобы сообщить о найденноймашине.

— Ты поймал их на самом уязвимом месте, — кивнул Михалыч,обращаясь ко мне, — молодец, Никита. Что дальше?

— Мы поднялись наверх и обнаружили умершего Липатова.Вернее, убитого.

Он лежал на кровати в костюме.

— С чего ты взял, что он убит?

— Правый рукав рубашки был расстегнут. Я перевернул его наспину и увидел на запястье характерные синяки, словно ему сжимали руку илидержали, когда он вырывался. И след от укола.

— Выводы? — строго спросил Михалыч, нахмурившись еще больше.

— Его убили, но… — замялся Ион.

— Договаривай, — потребовал подполковник.

— В общем, что-то не так. Его убили, но убили так, чтобы мысразу поняли. Ему даже не застегнули рубашку, чтобы все сразу увидели его руку.

— А ты потом застегнул?

— Конечно, застегнул. Я вернулся в дом второй раз.Подполковник удивленно посмотрел на него.

— Захватил его записную книжку, — Петрашку достал темнуюкнижку и положил ее на стол, — фамилии Коробкова нет, зато Скрибенко имеется.

— Зачем он ему дал свою машину? — покачал головой Михалыч. —Чиновник такого уровня дает свой автомобиль какому-то мелкому клерку. Как мневсе это не нравится, ребята, как мне все это не нравится.

— Я об этом тоже думал, — согласился Ион, — нужно найти этустерву, которая нам сообщила о Коробкове, и выяснить, почему она хотела, чтобымы его брали именно в понедельник ночью. И почему там оказался Скрибенко. Порассказам его коллег, личность совершенно серая, пустое место. Он мог бытьтолько курьером. Непонятно, как ему могли доверить такие деньги. По моимнаблюдениям, между Липатовым и Скрибенко разница была, как между Солнцем инашим светильником на столе.

— Все было подстроено, Ион, — печально говорит Михалыч, —все было подстроено. И смерть наших товарищей тоже.

— Как там родственники?

— Плохо. Жену Байрамова увезли в больницу, боятся выкидыша,у жены Зуева истерика, у матери — сердечный приступ. И еще эта фотография, —вздохнул Михалыч.

— Какая фотография? — не понял Ион. И я ничего не понял.Михалыч посмотрел на Бессонова и кивнул ему, разрешая говорить.

— Наша лаборатория установила, что фотография, где снятыполковник Горохов и Скрибенко, была смонтирована, — напряженным голосом сказалБессонов.

Петрашку посмотрел на меня. У нас, наверно, был идиотскийвид.

После ночного бдения он мог немного отдохнуть. Вообще-тозаместители начальников московской милиции не обязаны были дежурить по ночам.Для этого было достаточно офицеров более низкого ранга. Но операцию противКоробкова нужно было проводить давно. Еще вчера, получив сообщения о группеКоробкова, он понял, что должен сам руководить этой операцией. Он подозревал,что задержание может быть трудным, предполагал, что бандиты окажутсопротивление, но на такой результат не рассчитывал. Группа Звягинцевадействовала, как обычно, четко и продуманно. Но никто не предполагал, что,кроме Коробкова и его «шестерок», в доме окажется еще и сотрудник КабинетаМинистров. Мало того, он еще и выбросился из окна, создав дополнительныетрудности и Звягинцеву, и самому Горохову. Плюс ко всем этим неприятностям былото обстоятельство, что, по распоряжению самого заместителя министра внутреннихдел, он разрешил присутствовать на ночной операции молодой журналистке изпопулярной газеты.

Но ночные неприятности на этом не кончились. Он сидел в кабинете,когда узнал о ранении Дятлова и перестрелке, устроенной группой Звягинцева.Полковник не сомневался, что сотрудники Звягинцева действовали так лишь в силунеобходимости и применяли оружие там, где по-другому было невозможно. Но тритрупа вызвали скандальную реакцию прокуратуры, и Кочетов выехал на местослучившегося, несмотря на ночное время, и устроил разнос.