Но как только Алекса попыталась встать, ужасная боль пронзила ее ногу.

– Ах! – вскрикнула она и снова присела, сцепив зубы и зажмурив глаза от боли.

– Сейчас, сейчас я тебе помогу, – понял Элайджи, что к чему. – Ну, давай, тяни! – крикнул он, пытаясь приподнять ветку.

Но ветка была слишком большой и не поддавалась их стараниям.

– Алекса, попробуй какое-нибудь заклинание, – пришло в голову Элайджи.

– Нет, у меня ничего не получится… – простонала Алекса, гладя ногу, чтоб хоть немного унять боль.

– Получится! Я знаю, что ты можешь. Ты же эльфия, в конце концов! И отец у тебя лесной эльф. Неужели ты ничего не сможешь сделать с одним деревом, с простой веткой?! – крикнул на нее Элайджи.

Как ни странно, крик на Алексу подействовал. Она неуверенно посмотрела на придавленную ногу: «Отпусти!» – выкрикнула она, махнув рукой, из которой тотчас же посыпалась золотая пыль.

– Вот видишь, ничего не получилось, – сказала Алекса, как вдруг почувствовала какое-то движение.

Ветка, словно живой червяк, выгнулась дугой, освобождая ногу эльфии от своих деревянных оков. Алекса вытащила раненную ногу, и ветка легла обратно, как и лежала.

– Пора убираться отсюда, – скомандовал Элайджи, хватая Алексу за руку.

Еле-еле они выбрались из-под густой кроны дерева и побежали к дому.

– Так дело не пойдет, надо лететь, – решительно сказала Алекса, еле противостоящая порыву ветра. – Я не могу идти.

– А я не могу летать, – возразил Элайджи, поддерживая хромающую эльфию.

– Я понесу тебя, но ты будешь мне помогать.

Сопротивляясь разбушевавшейся стихии, с огромными усилиями Алексе удалось взлететь, приподняв Элайджи, но их мгновенно снесло ветром и ударило о землю.

– Я больше не могу, – прошептала она и закрыла глаза.

Но вдруг Элайджи услышал прямо над головой непонятный гул, похожий на взмахи крыльев, рассекающих порывы ветра. Среди кружащихся и разбросанных ветром листьев, щепок и цветов он увидел подлетающую к ним белую прозрачную птицу, одну из тех, что кружили над городом. Птица подлетела и бережно взяв в клюв Алексу, положила ее себе на спину. Потом она прижалась крылом к земле и посмотрела на Элайджи. Сперва он даже испугался необычной птицы, но потом понял, что она прилетела помочь, и, взобравшись на нее по белоснежному крылу, крепко обхватил шею и сильно зажмурился. Птица покорно выждала, пока Элайджи заберется к ней на спину, и, взмахнув пару раз своими могучими крыльями, взлетела и направилась к главной дороге. Все это время Элайджи не открывал глаза. Он вовсе не боялся высоты, просто ветер был настолько сильным, что трудно было даже дышать. Подлетев к главной дороге, которая была самим пиком происходящего ужаса, птица залетела в круговорот парящих там кругами птиц. Пока она кружила над городом, Элайджи открыл глаза и выглянул из-под укрывающих его от ветра перьев. Он посмотрел вниз и увидел с высоты птичьего полета, как же ужасно стало теперь в городе. Багряные реки бежали по некогда зеленой и цветущей земле, все эльфы попрятались по домам и лишь некоторые из них в панике, уклоняясь от бушующих деревьев, летели во дворец за защитой. Наверх было даже страшно взглянуть. В воронку огромной черной тучи смерч затягивал все, что разрушал на своем пути, а прозрачно-белые птицы летали кругами в этом круговороте, издавая истошные крики, предвещающие гибель. Элайджи поднял голову и взглянул прямо в самое сердце воронки. Это была всепожирающая тьма, возникшая из ниоткуда и забирающая в никуда. Все было серым, черным, грязным. Элайджи снова спрятал лицо в перья и еще крепче обхватил шею птицы. Сделав два круга, птица вылетела из этого страшного круговорота и устремилась к дому Алексы. Еле усевшись на ветку, она стукнула клювом в дверь. На стук сразу же выскочила Невиэль.

– Ах! – воскликнула она и кинулась к птице. – Сайлас, Сайлас скорей сюда! Это дети!

Невиэль помогла Элайджи соскочить с птицы и сразу же крепко прижала его к себе.

– Слава эльфам! Вы живы, – заплакала она.

Сразу за ней выбежал Сайлас и бросился к Алексе.

– Спасибо, Скай, – сказал он птице, и бережно взяв на руки дочь, занес ее в дом.

Элайджи выглянул из-за фартука Невиэль, но птицы уже не было. Она уже кружила в этом дьявольском круговороте с остальными птицами.

– Принеси нюхательную соль! – крикнул Сайлас Невиэль, положив Алексу на диван, стоящий в углу комнаты.

Невиэль сразу засуетилась и помчалась в другую комнату, откуда выбежала, неся перед собой на вытянутой руке пузырек с нюхательной солью. Но качающееся от ветра дерево сильно наклонилось, и, потеряв равновесие, Невиэль выпустила пузырек из рук. Он выскочил, звякнул и разбился о ножку стола.

– О нет, – огорченно развела руками Невиэль. – Это был единственный пузырек, у нас больше нет, – и по ее и так мокрым щекам потекли слезы.

Невиэль быстро схватила передник и кончиком небрежно вытерла глаза. Она пыталась не плакать и лишь, нервно сжимая руки и горько всхлипывая, ходила взад и вперед, беспомощно наблюдая, как Сайлас тщетно пытался привести Алексу в чувство. Элайджи в это время стоял поодаль, наблюдая за всей этой картиной, и не знал, чем помочь, что сказать, что сделать. Его сердце обливалось кровью, когда он видел слезы Невиэль, и каждое ее всхлипывание ранило его еще сильнее. Элайджи стоял и понимал, что Невиэль и Сайлас так удручены, что им сейчас скорее всего не до него, что для них в этот момент ничего не существовало, кроме их дочери, что сейчас они все равно не услышат его, не увидят его и вряд ли заметят его уход. Элайджи тихо снял с петель у двери свой фиолетовый плащ и, надев его, вышел навстречу бушующей стихии.

Порыв сильного ветра чуть не сбил его с ветки, но Элайджи успел ухватиться за бегущий плющ. Не раздумывая ни минуты, он прыгнул на лиану, что обвивала по спирали дерево, и с криком полетел по ней вниз. На небе что-то громыхнуло, и в мгновенье ока дождь уже лил в три ручья. После жесткой посадки Элайджи схватил первый попавшийся ему под ноги лист и, укрывшись им, направился к тому месту где тренировала его Алекса. Плащ развевался во все стороны, лист то и дело слетал, совершенно не спасая от дождя, а босые ноги ужасно скользили по размытым дорожкам. Совершенно замерзший Элайджи еле-еле дохлюпал по лужам к тому месту, где они сидели у озера. Он сразу начал осматриваться по сторонам, и то, что он искал, не заставило себя долго ждать. Даже среди этой серости цветок с неприятным резким ароматом был очень заметен и, как и прежде, выделялся своей пурпурно-алой окраской. Элайджи быстро подбежал к нему и, присев, с волнительной нерешительностью оторвал лепесток. Крепко сжав в кулаке свой трофей,