– Да умеет, конечно же, просто эти эльфийские птицы любят тишину и спокойствие и очень редко говорят. По крайней мере я ни разу не слышала их речь, – пояснила ему Алекса.

– И неудивительно, – засмеялся Элайджи. – Если они так же говорят, как и «пиликают», то вам тяжело бы пришлось.

Скай сразу же высвободился из-под рук Элайджи и обиженно отвернулся.

– Но зато они все прекрасно понимают, – добавила Алекса.

– Вовремя… Ну хорошо, а ты со всеми птицами так общаешься или только со Скаем?

– В беде мне поможет любая из птиц, но Скай любит меня. Мама говорит, что он был приставлен ко мне с детства и что это мой страж.

– Это как ангел-хранитель, что ли? – уточнил Элайджи.

– Что-то вроде того. И знаешь, о чем он сейчас думает? Как бы хорошо было развалиться в мягкой кроватке и поспать часок-другой, а лучше, конечно, десять, – сказала эльфия, при этом зевая и потягиваясь.

– Эй, это ты так думаешь, а не он. Соня. Я хочу еще посидеть тут и полюбова-а-аться, – глубоко зевнул Элайджи.

– Вот-вот. Да и Скаю пора к своей невесте.

– У него есть невеста? – с любопытством поинтересовался Элайджи.

– Да, красавица! Ну конечно, не лучше меня, но тоже ничего, – улыбнулась эльфия и гордо задернула вверх свой маленький носик.

Ребята попрощались со Скаем, и тот стремительно взмыл вверх и растворился в темном небе. Когда Элайджи зашел в дом, все уже спало. Сайлас спал в своем кресле, держа в руках кисточку. По-видимому, он так устал, что и не заметил, как заснул, любуясь своей невидимой радугой. По краям картины и в бутонах спали светлячки, они неподвижно замерли на месте и лишь слегка помигивали. Спали и цветы в вазах, спали стулья, спали стол и фрукты, лежащие на нем, все вокруг казалось сонным и спокойным. Элайджи тихонечко прокрался к своей кровати и, укрывшись пушистым одеялом, почувствовал, как волнительные воспоминания пережитого им за этот день закипают в его голове, и в то же время неуловимая слабость мгновенно склонила его ко сну. Ему снился Скай и как он летает на нем, рассекая просторы сказочного города Эльфидэя.

Элайджи мог бы смотреть этот сон до бесконечности, и все бы было замечательно, если бы не одно но – его ночные кошмары. Над прекрасным эльфийским городом появилась огромная туча, и Элайджи залетел в саму ее воронку. Сколько он ни пытался выбраться оттуда, но темнота плотно окутывала его. Вдалеке он увидел нечеткий образ женщины, склонившейся над детской колыбелью. «Элайджи, вставай, мой малыш», – посыпался эхом ее голос, и стая жужжащих стрекоз развеяла ее образ. Стрекоз были сотни, а то и тысячи сотен, и их крылья… их крылья повсюду. Но вдруг совсем рядом блеснуло острие ножниц, они громко звякнули и перерезали черную бездну пополам. Раздался дикий вопль, и Элайджи мгновенно проснулся, подскочив, словно ему за шиворот закинули кусочек льда. Это было утро, и солнце светило ему прямо в лицо. Осознав, что это всего лишь сон, Элайджи глубоко вздохнул и вытер холодный пот со лба. Он уже было хотел снова прилечь, как вдруг услышал непонятные крики и суету за окном. Элайджи хотел позвать Алексу, но, повернувшись, увидел, что ее постель пуста. В соседней комнате послышались быстрые шаги. Элайджи мгновенно соскочил с кровати и выбежал из комнаты.

– Алекс, ты куда? – окликнул он ее, увидев, что та стоит у входной двери.

– Тш-ш-ш-ш, – приложила она указательный палец к губам, стараясь не разбудить спящего в кресле-качалке Сайласа.

Дверь слегка скрипнула, и пред ними предстала пелена густого тумана, из-за которой не было видно даже соседних деревьев. Алекса сделала несколько шагов вперед и, ахнув, замерла на месте.

– Алекс, в чем дело? – попытался как можно тише крикнуть Элайджи и, подбежав к ней, сам обомлел.

Через облака тумана можно было разглядеть землю, которая вся была усеяна телами белых птиц и летучих мышей. Это было похоже на страшное кладбище или огромное кровавое поле боя.

– Скай! – наконец крикнула Алекса. – Ска-а-ай!!! – И в слезах она бросилась вниз.

Разбуженный ее криком Сайлас вскочил и рванулся к выходу.

– Храни нас, святые небеса, – прошептал он, с ужасом оглядывая некогда зеленую и цветущую землю, превратившуюся в черно-белое кладбище.

Алекса пролетела мимо утихшего страшного сражения, вытирая слезы и пытаясь разглядеть и найти среди погибших птиц своего друга. Она могла отличить его от всех остальных и внимательно вглядываясь, ее сердце каждый раз сжималось, когда она замечала кого-то похожего, боясь и правда разглядеть в одной из птиц своего Ская. Так и не найдя его среди бездушных тел, она взмыла вверх и, подлетев к дому, бросилась на плечо Сайласу.

– Па-а-ап, па-а-апочка! – рыдала она. – Что это? Что случилось? Почему они все погибли? Папа, где мой Скай?

– Я все узнаю, дорогая, не плачь, – пытался успокоить ее отец.

Они зашли в дом, чтобы не видеть этого ужаса. Элайджи старался держаться стойко, но ему было очень горько на душе. Он почти ничего не знал об этих птицах, о Скае, но уже любил его всем сердцем. Через некоторое время прилетела Невиэль.

– Я все разузнала, – поведала она. – Ночью летучие мыши напали на белых птиц, и в этой схватке все они камнем замертво падали вниз. Никто не выжил, кроме одной птицы. Кроме Ская.

Услышав эти слова, Элайджи облегченно вздохнул.

– Он выжил! Где он? Я могу его увидеть? – засуетилась Алекса, все еще всхлипывая и вытирая со щек безудержные слезы.

– Не сейчас, дорогая, старейшины лечат его. Ему нужен отдых. Чуть позже, милая, – успокоила ее Невиэль.

– Но почему летучие мыши?.. – не унималась Алекса. – Разве у нас с ними вражда? Как вообще могли животные напасть на наш город? Разве такое возможно?

– Летучие мыши – ночные создания, создания тьмы. Мы не можем их полностью контролировать. Но здесь, очевидно, вмешалась чья-то злая сила. То, что произошло, противоречит законам природы. Мне нужно срочно поговорить со старейшинами, – решительно заявил Сайлас.

Элайджи не понимал толком, о чем они говорят и что вокруг происходит, но на душе у него было очень тяжело и волнительно.

– Сайлас, что с твоей картиной?! – воскликнула Невиэль, увидев, что почти все полотно зарисовано черной краской.

Это была не просто клякса, это было черное кругообразное пятно, очень похожее на ту страшную воронку в туче.

– Кто это сделал?! – ужаснулся Сайлас, словно сам себе задавая этот вопрос.

Но какое же изумление его постигло, когда он посмотрел на кисточку, крепко сжатую собственной рукой, которая ко всему была в черной краске.

– Да я вообще не пользуюсь черной краской, у меня ее просто нет! – пытался он оправдать себя, сам не понимая и не веря, что мог сотворить такое во сне.

Элайджи подошел поближе и увидел, что внизу картины торчали воткнутые в нее