обтряхивает от пыли и подает слетевшую фуражку.

– Вашбродь, – Бубнов расправляет согнутым пальцем усы. – Не побрезгуйте выпить с нами. От чистого сердца, от всего обчества.

Старший унтер протягивает мне стопку водки. В руках у остальных весело булькают фляги и кружки.

Эх… пошла неуставщина и панибратство. Тут главное, если не можешь помешать безобразию, возглавь его и направь в пристойное русло. Без ущерба для интересов службы и дисциплины.

Утреннее пробуждение приходит вместе с жутким похмельем.

В глаза словно песок насыпали, во рту одновременно пустыни Каракум и Кызылкум, голову стягивают тугие обручи пульсирующей боли. Ох, до чего же хреново… Как же я умудрился вчера так нахреначиться дешевой китайской водкой маотай[4] в компании своих друзей и подчиненных?

Пытаюсь пошевелить языком, но даже разлепить пересохшие губы почти невозможное усилие. Изо рта вырывается не то стон, не то хрип.

– Гх-р-з-узьм-м-м-а-а-а!..

Глаза не разлепить, но по звуку шагов понимаю, что Скоробут склонился надо мной и пытается понять, что нашему благородию надо.

– Вашбродь, вам бы еще полежать… Я сейчас тряпочку холодную на лобик…

– Гхр-з-п-и-и-ть… води-и-и-цы…

– Вашбродь, не надо водицы вам… Я сейчас… мигом.

– С-с-с-тоять!!!

Нечеловеческих усилий стоит принять полувертикальное положение и сесть на постели, привалившись к стене. Я сейчас, словно Вий: «Поднимите мне веки!..»

Еще одно нечеловеческое усилие и открываю глаза.

Мамочка! Лучше бы я этого не делал. Такое ощущение, что перед лицом рванула световая граната.

На второй раз прошло с менее катастрофичными результатами. Светлые и темные пятна плавают передо мной, складываясь в фигуру моего дорогого денщика.

Скоробут мочит тряпку в плошке с водой, выжимает ее, но я оказываюсь быстрее – выхватываю плошку у него из-под рук и опрокидываю в жаждущую глотку.

– А-а-а!!! – Какое блаженство…

Вода орошает иссохшие горло и пищевод, прокатывается в желудок. Мать моя женщина! Что такое – новая волна опьянения накатывает на мозг и отключает меня.

Густая липкая пьяная пелена медленно смывается из моей головы. Отступает боль и жажда. Стремительно трезвею. Уже без всяких нежелательных спецэффектов открываю глаза.

Лукашин-старший, нашептывая что-то, совершает пассы своими пальцами вокруг моей многострадальной головы. Я раздет до чистого исподнего и лежу на койке, укрытый одеялом, на голове прохладный компресс, характерник приводит меня в норму после попойки и последовавшего за ней похмельного отходняка.

Минут через пять я смог ясно мыслить. Минут через десять – в состоянии встать без бунта вестибулярного аппарата – головокружения и подступающих позывов освободить желудок.

– Вы, господин штабс-ротмистр, впредь аккуратнее с местной рыгаловкой. Коварная, зараза. Стоит добавить простой водички на старые дрожжи, тут же по башке шибает как обухом.

– Спасибо, Тимофей. Давай-ка для закрепления эффекта…

Следующий час мы с братьями Лукашиными исходим семью потами на полосе препятствий и в рукопашном спарринге: с шашками, с шашками и кинжалами, с одними кинжалами, с винтовками со штыками и просто с голыми руками.

К концу тренировки одежду можно хоть выжимать, в мышцах приятная усталость и в организме никакого остатка недавнего похмельного состояния.

До обеда успеваю зайти с Буденным к местным мастерам: кузнецу и плотнику с очередным заказом – восстановить сожженные в окружении тачанки. Обещаю заплатить по окончании работ, выдаю аванс – пока из своих (набежало денежное довольствие во время нашего рейда), но неплохо бы возместить из казенных, я же не олигарх какой – спонсировать министерство обороны местной Российской империи.

Оставляю Буденного втолковывать мастерам детали заказа, но перед этим отзываю в сторону на пару слов.

– Семен, ты как насчет перед господами офицерами выступить с разъяснениями тактики действия тачанками, как в качестве средства мобильной огневой поддержки пехоты, так и самостоятельного мобильного пулеметного подразделения.

Вижу недоуменный взгляд Буденного и поясняю проще:

– Короче, надо расписать, как и при каких случаях необходимо использовать тачанки, в чем их преимущество!

Семен Михалыч задумчиво крутит усы.

– Боязно, вашбродь…

– Лучше тебя с Жалдыриным их возможностей все равно пока никто не знает. Плох тот казак, который не мечтает стать атаманом.

Хлопаю ободрительно будущего маршала по плечу.

– Ты набросай на бумаге мысли в связанном порядке, покажи мне – вместе покумекаем.

– Так ведь не силен я в грамоте, Николай Михалыч… – Буденный скребет пальцами в затылке.

Вот ведь… и как я мог забыть. Российская империя тут, хоть и с домовыми, и мавками, но похоже, с теми же проблемами, что и в моем мире. Грамотность здесь на уровне двадцати процентов. Среди женщин неграмотных больше, чем среди мужчин. Среди бедноты неграмотность – норма жизни.

– Ты неграмотный?

– Грамотный. Выучился у приказчика. Батя денег задолжал много одному купцу. Выбор был: либо коня продать, либо меня к купцу в кабалу, в смысле в услужение, отдать. А в казачьем хозяйстве как без коня? Я и вызвался к купцу идти в счет долга. Днем работал в лавке, а по ночам грамоту осваивал.

– А спать?

– Водой обливался холодной или коленками на угли становился. Сон как рукой снимало.

Меня аж передернуло, как себе представил.

– Так, а что же тогда?..

– Дык робею перед образованными. Вы вот в училищах обучались, языки иностранные превозмогли.

– Хочешь, займемся с тобой английским? Только он у меня больше в американском варианте.

– Хочу, вашбродь.

– Вот и договорились. Придешь с первыми наметками по тачанкам и займемся.

Так, теперь придется еще и Бубнова напрячь.

– Савельич, сколько у нас в команде грамотных, и насколько?

– Озадачили вы меня, вашбродь, – леший старший унтер задумчиво морщит лоб. – Узнаю.

– Сам-то грамотный?

– Читаю, пишу. Правда, с мудреными словами не так, чтобы очень.

– К вечеру представь мне список грамотных и неграмотных в подразделении. С указанием степени грамотности.

– Будет сделано.

– Я к командиру эскадрона. Ты – за старшего.

По пути к Шамхалову в седле предаюсь досужим размышлениям.

Мы с казаками не раз беседовали о возможностях тачанок. Не будь эти средства передвижения такими конструктивно хлипкими, можно было бы попробовать использовать их для стрельбы и легкой артиллерией, – но даже отдачи небольшой горной пушки деревянная, по преимуществу, конструкция тачанки не выдержит. Тут нужна более надежная конструкция…

Автомобиль? Здешние автомобили и по дорогам пока передвигаются не слишком быстро, а уж на бездорожье… да обшитые металлическими листами хотя бы для защиты от пуль…

Тракторы? Где их тут в Маньчжурии найдешь, если и в европейской России их можно пересчитать по пальцам? А если взглянуть на проблему с другой точки зрения?

Компактное, не тяжелое, но мощное вооружение, не обладающее сокрушительной отдачей? Минометы и ракеты?

Шамхалов мне искренне рад.

– Готовьтесь, Николай Михалыч, принимать пополнение. В бригаде принято решение