Неумеренная похвала поверенного, вызванная главным образом изрядной порцией водки, которую поднес ему Микаел, была как бы платой за услугу. Однако одобрение Симона Егорыча как человека сведущего имело большое значение для решения вопроса о посылке Микаела в Москву, и ага пообещал непременно это сделать.

Через три дня, рано утром, у дверей дома Масисяна остановилась дорожная повозка. Микаел вышел из дому в своем новом костюме. Его провожали Масисян и госпожа Мариам. Микаел подошел попрощаться сперва к госпоже, поцеловал ей руку и получил материнское благословение, потом приложился к руке хозяина и напоследок еще раз выслушал его «отцовское напутствие». Наконец с сияющим от радости лицом Микаел уселся в повозку, и она тронулась. Когда повозка обогнула правый угол дома, на колени Микаела вдруг упал букетик цветов. Он поднял голову и увидел Гаяне и Рипсиме, стоявших на кровле дома и кивавших ему на прощанье. Он очень обрадовался, но для него осталось загадкой, кто из них бросил ему букет? Его томило любопытство…

ЧАСТЬ II

Глава первая

Был воскресный день. В одном из заброшенных, глухих переулков Москвы, в старинном доме, где сдавались внаем меблированные комнаты, за письменным столом сидел молодой человек с бледным, изможденным лицом и что-то усердно писал.

Хотя было уже далеко за полдень, он, видимо, еще не успел заняться своим туалетом: длинные растрепанные волосы небрежно падали на его обнаженную шею. Халат ему заменяло старое зимнее пальто, на ногах вместо домашних туфель были галоши.

День выдался туманный и холодный. Под порывами ветра уныло звенели оконные стекла. В нетопленной комнате было холодно, но юноша, видимо, не чувствовал этого, увлеченный своей работой. Иногда он разжигал трубку — словно для того, чтобы отогреть свои окоченевшие пальцы. На письменном столе, довольно просторном, в беспорядке были разбросаны бумаги, тетради, книги, газеты, на одной из них лежала горсточка табаку, среди бумаг стояло множество склянок и пузырьков с различными жидкостями и порошками всех цветов. Были тут и физические и химические приборы, большие куски угля, нужные для опытов, и лежал человеческий череп. Весь этот хаотический беспорядок напоминал рабочий стол Фауста. Обстановка была самая скромная: несколько стульев, кровать, этажерка, лампа. В этой неприглядной комнате жил студент Стефан Масисян, сын первого богача Е-ского уезда.

В дверь постучали, вошла служанка.

— Вас спрашивает какой-то господин.

— Пусть войдет, — небрежно ответил молодой человек, продолжая писать.

В комнату вошел довольно прилично одетый молодой человек и при виде студента оторопел. Тот, в свою очередь, поднял голову и с явным удивлением разглядывал посетителя.

— Ах, это ты, Микаел, как ты изменился, я с трудом узнал тебя! — воскликнул студент и, вскочив, бросился обнимать гостя.

Микаел не в силах был вымолвить ни слова.

— Откуда, куда… какими судьбами ты в Москве? — снова заговорил студент, не выпуская Микаела из объятий. — Ну, садись, рассказывай.

Они уселись друг против друга. Макаел объяснил, что его послали в помощь приказчику, который стал в последнее время прихварывать и уже не мог один справляться с делами. Вот уже скоро год, как Микаел находится в Москве и все время рвется повидать Стефана, но до сих пор это ему никак не удавалось, потому что ага строго-настрого запретил ему встречаться со Стефаном, боясь, чтобы он не сбил его с панталыку, и велел приказчику следить за каждым шагом Микаела. Несколько дней назад приказчик скончался, и, похоронив его, Микаел поспешил прийти к Стефану.

— Очень плохой был человек, — добавил Микаел. — Ни на минуту не спускал с меня глаз.

— Я не имел удовольствия знать этого подлеца, — презрительно произнес Стефан, — расскажи лучше, чем ты сейчас занимаешься?

Микаел сообщил, что он теперь исполняет должность покойного приказчика. Незадолго до смерти тот сообщил хозяину, что Микаел вполне может заменить его и просил разрешения вернуться на родину, чтобы поправить пошатнувшееся здоровье, так как московский климат оказался для него вреден; но ага отказал ему в этой просьбе. Приказчик слег и, недолго проболев, умер.

— Ну что ж, эти перемены нам на руку, — заговорил Стефан, — ты будешь жить в Москве, и мы возобновим наши занятия. Не забросил ли ты, случайно, чтение?

— Нет, Стефан, — ответил Микаел, смутившись как ученик перед учителем, — я читал очень много и прочел все книги, которые ты мне оставил.

Микаела очень удивило, что Стефан не задал ему ни одного вопроса ни об отце, ни о матери, ни о сестрах, не поинтересовался, в каком положении находится его семья.

— Ты получаешь письма от своих? — спросил его Микаел.

— Не получаю и не желаю получать, — равнодушно ответил Стефан. — Что нового они могут мне сообщить? Конечно, у них все по-старому, не так ли?

— Да, это так. А сам ты не пишешь им?

— Нет.

На Микаела удручающе подействовала неприглядная обстановка, в которой жил Стефан, — здесь все говорило о горькой нужде. Да и сам Стефан выглядел нездоровым: в том возрасте, когда у юноши здоровье бьет через край, он был худ, как скелет. Здоровье его было подорвано неумеренными занятиями и тяжелым трудом, истощившим все его силы. В комнате, где не топилась печь, было очень холодно и от стен веяло могильной сыростью. Уже одного этого было достаточно, чтобы подорвать здоровье юноши.

Не легко студенту совмещать учение с тяжелой борьбой за существование. Вместо того чтобы целиком посвятить себя изучению избранной специальности, он вынужден тратить драгоценное время на посторонние занятия, чтобы заработать на кусок хлеба.

Микаел, угадывая все это, дружеским тоном спросил Стефана:

— На что ты живешь?

— На что? У меня есть небольшой заработок, на который я существую, даю частные уроки, занимаюсь переводами, сотрудничаю в одной газете.

Микаел был уже достаточно развит для того, чтобы понять, как много времени отнимают у Стефана эти побочные обязанности в ущерб занятиям в университете и во вред своему здоровью. Он предложил Стефану свою помощь, сказал, что будет каждый месяц давать ему небольшую сумму денег, на которую он сможет безбедно существовать.

— Это невозможно, — отказался Стефан.

— Почему? — удивился Микаел.

— Больше того, что я зарабатываю, мне не нужно. Кроме того, тебе, конечно, известно, что отец не согласился давать деньги на мое содержание. Если ты собираешься делать