– А у нас есть выбор? – спросил Стеблов.

– Думаю, пока еще есть.

– Ты о чем?

– Сидоренко явно действовал вне рамок закона, – сказал Колян. – Я пока не знаю, кем был этот тип, напавший на меня с ножом…

– Я, кажется, знаю. Я осмотрел его – все тело в наколках. Типичный браток.

– Думаешь, Сидоренко взял его на подмогу?

– Может, и взял. А может быть, его, наоборот, к Сидоренко приставили – и для помощи, и для контроля.

– Возможно и такое, – согласился Варнаков. – Но именно об этом я и хотел сказать – о том, что Сидоренко связан с бандитами. И наличие здесь трупа бандита свидетельствует в нашу пользу. Если мы сейчас поедем в следственный комитет и дадим соответствующие показания, плюс показания Равиля Салиховича, то… Короче, есть шансы выкрутиться и доказать правомочность наших действий.

– Коля, ты веришь в объективность искитимского следствия?

– Не верю. Но шансы есть. А еще я не хочу очутиться вне закона. Если мы сейчас всё бросим и смоемся, тогда инициатива окажется у Сидоренко. И он повернет ситуацию в свою сторону.

– Сидоренко заинтересован в том, чтобы замять историю. Он, скорее…

– Зря вы спорите, – вмешался Нагаев. – Нет у нас выбора. По крайней мере – у меня. Если я поеду в следственный комитет, то мне уже не вырваться. И до меня обязательно доберутся: если не бандиты, то…

– Мне кажется, вы сгущаете краски.

– Нет, Коля. Это ты не понимаешь, что за всем этим стоит. И поставим точку. Я не буду давать показания. Ни-ко-му! А без них вам придется туго. Простите, парни, но у меня нет иного варианта.

– Что вы предлагаете? – быстро спросил Стеблов.

– Я предлагаю, чтобы вы помогли мне. А я помогу вам. Если мы доберемся до Убежища, я решу свои проблемы. А вы получите такие возможности, в первую очередь – деньги, что ваши нынешние проблемы окажутся сущими пустяками.

– Это гипотетически, – сказал Колян. – А на практике мы можем получить реальные сроки.

– Ерунда, – Михаил отрицательно мотнул головой. Его явно заинтересовало предложение Нагаева. А вот позиция Варнакова совсем не вызывала энтузиазма. – Если мы сейчас смоемся, то пусть еще попробуют пристегнуть нас к этим трупам. Улики мы сейчас подчистим, Сидоренко уж точно не свидетель обвинения… а служебная проверка по поводу вчерашней перестрелки на Чайковского – вообще мелочь. В худшем случае уволят нас из полиции – ну и фиг с ним! Мне давно эта бодяга надоела – пахать на государство. Доберемся до Убежища – обеспечим себя до конца жизни.

– Если все так просто, почему бы нам сейчас просто не поехать по домам? – с сарказмом произнес Колян.

Он не любил менять свою точку зрения. Он выяснил почти все, что изначально хотел знать. А поиски таинственного Цветка, в которые его пытались втянуть Нагаев и Стеблов, казались ему аферой. На хера ему этот Лунный Цветок с его волшебными плодами? Из-за денег? Лично ему много не надо. Не будет хватать на виски – перейдет на водку. Он не хотел изменений в жизни. Зачем, если все, в принципе, лишено смысла?

– А Равиль Салихович – ну пусть сам решает, – добавил Колян. – Если не хочет давать показания, то… то это – его проблемы. Пусть ищет свое Убежище. А мы и так уже приключений отгребли на свои задницы.

– А вот тут ты неправ! – вскинулся Стеблов. – Приключения лишь начинаются. Тут все совсем непросто, и мы уже встряли в очень серьезное дело. Просто отойти в сторонку не получится – не оставят нас в покое.

– Почему, черт возьми?!

– Да потому, что мы уже сунули свои носы туда, куда не положено. Вернее, ты сунул, а я, дурак, увязался за компанию. И никто теперь не поверит, что мы не при делах. Пойми, дурья твоя башка! – Михаил разошелся не на шутку. – В лучшем случае нас уберут, как опасных свидетелей. В худшем – шкуру сдерут, выпытывая то, чего мы не знаем вовсе. Это называется – пропасть ни за хрен собачий. А я так не хочу. Я хочу сам вести игру. Доберемся до Убежища – все козыри будут в наших руках.

«Интересно, – подумал Варнаков. – Михалыч так за себя испугался? Или разбогатеть захотелось? На Сахалине-то небось капитала не скопил».

– Твой приятель верно говорит, Коля, – сказал Нагаев, подливая масла в огонь. – Или грудь в крестах, или голова в кустах. А в сортире отсидеться не получится.

Светло-карие глаза Варнакова сузились и потемнели.

– По поводу сортира – это вы зря, Равиль Салихович. – Он стоял, набычившись, коренастый, но поджарый, как молодой и злобный волк. – Это вы за свою шкуру трясетесь. И всегда лишь о себе думали. А я…

Он осекся и, взмахнув рукой, вышел из комнаты.

– О чем это он? – спросил Стеблов.

– Да так. Это наше личное… – Лицо Нагаева раскраснелось. То ли от избытка эмоций, то ли… – Коля, в сущности, парень хороший. Но своеобразный. Особенно после того, как… знаете, есть такое выражение – потерять себя… Да, зря я о сортире помянул.

– Вовсе не зря. – Михаил приблизился к открытому окну и с неожиданной для человека такой комплекции грацией легко перемахнул через подоконник. Обернувшись, подмигнул Нагаеву. – Я тут у вас в кустики схожу для профилактики. Заодно осмотрю окрестности. У вас участок, я вижу, большой.

– Пятнадцать соток.

– Ого! А с той стороны кто, соседи?

– Нет. Там кусты и небольшой обрыв. Речка там, Черная.

– Понял. А вы пока быстренько пакуйте вещи. Много не берите, так, на одну спортивную сумку. А еще лучше – положите в рюкзак. Мы ведь с вами, в ближайшей перспективе, в Зону собираемся прогуляться, правильно я мыслю?

Стеблов опять подмигнул.

– На Территорию, – сухо поправил Нагаев. – Не упоминайте имя черта всуе…

Когда Стеблов появился во дворе, Варнаков и Нагаев уже стояли там, негромко и как бы нехотя переговариваясь.

Увидев напарника, Колян без выражения произнес:

– Заметил? Пузик тоже откинулся.

Михаил пожал плечами:

– Чего и следовало ожидать. Это даже к лучшему – никому не расскажет о том, кто его грохнул. – И деловито добавил: – Ну что, по коням? План действий наметили?

– Наметили, – все с тем же хмурым выражением на лице отозвался Колян. – Сейчас едем к сыну Равиля Салиховича. Точнее, к пасынку. Правда, возникла одна проблема – Равиль Салихович не знает, где карта.

– Не понял. – Стеблов с недоумением уставился на старика. – Вы же говорили, что Вафида оставила карту.

– Не оставила, а составила. Тут, видите ли, вот в чем дело. – Нагаев сглотнул слюну и начал торопливо пояснять: – Вафида так и не сообщила мне, где хранится карта, – она боялась, что бандиты станут меня пытать, и я все расскажу. Честно говоря, она имела основание так думать… Так вот, Вафида продумала определенную систему безопасности. Она сообщила, что будет давать знать о себе каждые шесть дней – посылать очень короткие эсэмэски с кодовым словом. Если сообщений не будет более шести суток или я из каких-то источников узнаю о смерти Вафиды, тогда я могу действовать самостоятельно. Чтобы узнать о том, где спрятана карта, я должен буду переговорить с Закиром. Это мой пасынок.