– Говорят, у тебя разрыв-трава есть. – Брют сразу решил перейти к делу. – Ты её, случайно, не заварил ещё?

– Аха, – хохотнул Шепелявый, оценив шутку. – Стобы мне баску сразу снесло? Давай пока поворкуем, и я тебе немного отсыплю.

* * *

Их опять вынесло в поле. Чистое небо над головой никак не вязалось с тем, что собиралось сделать это существо. Колосья приветливо гладили по рукам и одежде, пытались обвиться вокруг ног, словно предлагая остаться здесь навсегда. Во время перехода чудовище отпустило шею, и Нора смогла отбежать подальше. Теперь они стояли друг напротив друга и ждали.

Может, получится решить вопрос полюбовно?

– Тебе же кот предлагал сделку! – сипло крикнула Нора.

– Он предлагал начать всё сначала, так себе сделка, – был ответ. – Как обычно, приходится всё брать в свои руки.

– Ты ведь тоже столетница, столетняя душа. – Она всё ещё пыталась вразумить то, что осталось от этого человека. – А столетницы не убивают.

– А я и не убью, – хитро прозвучало откуда-то из недр чёрной сущности. – Я займу твоё место!

Он прыгнул на Нору и снова повалил её на землю. Воды никакой не оказалось, как надеялась Нора, сбежать тем же путём не получится.

Существо вдавливало девичье тело в чернозём, а само пыталось просочиться под кожу. Нора увидела, как скользнули к самым костям синие пальцы, и закричала от ужаса. Чёрный дым, что скрывал лицо существа, окутал её лёгкие и стал поглощать тело изнутри.

Нора билась, пытаясь вырваться из мёртвой хватки, вдохнуть, чтобы позвать кота, но тем лишь помогала твари погрузиться в её тело. Сознание билось в тревоге, готовое разорвать сердце на части, чтобы не мучиться, чтобы не чувствовать, как от этого вторжения болит каждый нерв. Одна мысль пыталась пробиться через ужас и панику, пыталась подсказать ответ, а Нора тонула в боли и страхе.

«Дай ему новую форму!» – орала эта мысль.

– Я не умею, – рыдала в ответ Нора.

«Всё ты умеешь, ты знаешь как!» – Мысль была безжалостна, мысль была верна.

Нора замерла и перестала биться. Существо проникло в тело почти наполовину, сквозь слёзы Нора увидела рога, у самого их основания росли чёрные перья. Мысль наконец оформилась в сознании, и Нора снова закричала, но на этот раз не от боли. В этот крик она вложила всё, что успела вспомнить её столетняя душа, всё, что смогло придумать перепуганное воображение, все силы, что остались после неравной борьбы. Крик получится низким, гортанным, он оторвал чёрную сущность от тела и закинул далеко в небо. Нора села, не переставая кричать, горло уже осипло, носом пошла кровь.

Существо упало на землю и стало корчиться. Его тело уменьшалось, плащ обрастал перьями, руки удлинились, а ноги истончились и втянулись в тело, в то, что от него осталось.

Нора уже сипела, боясь отпустить то, что происходит. Она чувствовала, как это колдовство меняет её безвозвратно. Чувствовала, что есть в нём что-то неправильное, и знала, что не могла поступить иначе. Не могла смириться и погибнуть.

– Столетницы не могу пр-ричинить вр-ред! – заорало существо. – Отныне ты пр-роклятая столетница!

Щёку обожгло так сильно, что Нора взвыла, порывисто прижав ладонь к лицу. Она чувствовала, как кожа расходится, а на местах разрезов вырастает что-то объёмное, круглое. Она убрала руку от лица, посмотрела на окровавленную ладонь. Нора поднялась на ноги и подошла к распластавшейся на земле птице. Рогатый ворон тяжело дышал.

– Если я проклята, то и ты вместе со мной, – хрипло проговорила девушка.

– Твар-рь, – последнее, что сказала большая птица. Она завалилась на бок, видимо, потеряв сознание.

Нора смотрела на результат своей работы, чувствуя, как наливается тяжестью её собственное тело, как истерзанный разум пытается вернуться в нормальное состояние. Щека страшно болела, но что именно с ней случилось, Нора боялась узнавать. Она сделала ещё шаг и медленно опустилась рядом с рогатым вороном. Сознание сдалось, и Нора погрузилась в темноту.

Глава 10

«Не тронь меня, поле»

На инструктаже говорили, что самое главное – это человек. Всё равно, что случится с нечистью, но человек пострадать не должен. На деле получается, никому нет дела, человек ты или нечисть. Если ты оказался не в то время не в том месте, пеняй сам на себя: тебе просто не повезло. С нарушившим закон разговор короткий; с попавшим под горячую руку его вообще не будет.

От Зоиного тела почти ничего не осталось, как и от души. Девушка больше не цеплялась за жизнь, которой у неё больше не было. Не прятала в голове мысли связаться с мамой или написать парню, что не приедет. За эту неделю изменилось всё. А точнее, за ту ночь. Дёрнул же её чёрт выносить мусор на ночь глядя! Ведь говорили, что вечером мусор не выкидывают, плохая примета. Вот эта примета себя и показала во всей красе. Хотела избавиться от мешка с отходами, а вынесла себя.

Усталости больше не было. Она перестала чувствовать что-либо, кроме апатии. Анафид тащил тело подальше от центра города, в спальные районы, где проще затеряться. Кто знает, что хранят в себе безликие многоэтажки, натыканные, как зубочистки в горшок с землёй. Мелкая шушера разбегалась во все стороны, чувствуя силу твари. Люди оборачивались, видя, как на глазах меняется тело молодой девушки. Бабки сетовали, мужики рисовали в воздухе охранные знаки, чтобы не дай Великое древо эта нечисть ими не заинтересовалась.

– Такая молодая, – с грустью протянула продавщица цветочного, ощипывая засохшие лепестки.

– Нечисть вообще оборзела, – поддакнула её коллега. – Раньше не позволяла себе так открыто шастать по улицам. Сразу видно, Стража не справляется.

Продавщица только рукой махнула. Каждый следующий поворот Колеса теперь не только праздник, но и преодоление. Всякие-разные копят силу, а потом начинают бесчинствовать, в лес людей утягивать, топить, захватывать тела. И чем ближе к центральным поворотам – летнему и зимнему солнцестоянию – тем больше проблем приносят эти твари.

– Помоги это всё пережить, Великое древо!

Зоя слышала все эти разговоры и соглашалась с ними. Анафид покрякивал, довольный тем, что ему удалось провернуть. А ещё опьянённый чувством свободы и человеческими эмоциями и ощущениями. Он вместо Зои чувствовал боль в ободранной спине, ощущал, как саднят истерзанные ладони. Ощущал тяжесть, которой налились ноги от долгого бега. И это было потрясающе. Настоящие человеческие ощущения! Ощущения живого тела, у которого есть свои ограничения и возможности.

Он споткнулся, чуть не