ворон, который на самом деле был Васей. Птица насмешливо косилась в мою сторону то одним, то другим глазом-угольком и наконец громко каркнула: — Титибха!

— Это означает «бабочка» на санскрите, — прошелестело листьями дерево-Ольга. — Бабочка, психе, душа.

— И что? — злобно ощерился я. — Какое мне дело?

«Пока, Дрейк».

Я вынырнул из сна мгновенно, как из крещенской проруби. Дрейк — прозвище, придуманное мною самому себе лет в двенадцать и прочно забытое к тридцати. Откуда он об этом узнал? Почему напоследок назвал именно так, а не Андреем?

— Ну что за херня опять на мою голову? — я со стоном уткнулся лицом в подушку. — Вот возьму и не полезу выяснять. Пошло оно всё в лес, за ёлками.

Лес — это, конечно, хорошо, только как теперь мне себя с ним, в принципе, вести? Мы, на минуточку, до сих пор коллеги, а в глазах окружающих ещё и типа друзья. То есть если я вдруг ни с того ни с сего начну шарахаться от Тимыча как от прокажённого, закономерно возникнут непонятки, лишние вопросы и тому подобное. А брать грех на душу и портить жизнь человеку — даже такому — я не хочу. Следовательно, на людях придётся делать вид, будто всё по-прежнему.

— Бля, это ж не просто разговаривать, это руку пожимать надо, — я вздрогнул от инстинктивного отвращения.

Однако каких-то три дня назад данное обстоятельство никого не смущало. И если подходить объективно, то он с того времени ни на йоту не изменился.

Зато я изменился, блин. Я, между прочим, по жизни гомиками брезгую. Уроды генетические, тупиковая ветвь эволюции.

Да? И Тим-Бабочка тоже?

Я, как на пружине, соскочил с кровати. Доброе, блядь, утро! С понедельничком.

Зима. Темень. Мудаки на дорогах.

— Держи полосу, с-сука! — зарычал я, дёргая руль влево и одновременно с силой нажимая на клаксон. — Купят понтовое корыто, а потом считают, что по этому поводу им все вокруг должны.

Рубануть бы придурка в бочину для острастки, да времени на разборки нет. Придётся успокаивать нервы не скандалом, а как-то иначе. Скажем, музыкой и бодрой трепотнёй диджеев по радио. Я подкрутил громкость на магнитоле.

И нигде и ни во сколько

Повстречались и забыли.

Брызги, капельки, осколки

Никого не зацепили.

Блядь, они что, нарочно?! Я нервно переключился на другую волну.

Падаю на ровном месте.

Зацепиться бы за воздух.

Там, где нолик — ставил крестик,

Там, где рано — ставил поздно.

— Да-ну-на-хуй! — я зло вырубил «балалайку».

С таким началом понедельник обещал быть редкостно томным.

Чтобы вернуть душевное равновесие, мне понадобилось выкурить три сигареты, стоя у бокового входа в офисный центр. Когда же тянуть дальше стало некуда, я с горем пополам нацепил свою обычную маску весёлого раздолбая и вошёл внутрь. Кивнул охраннику в будке, явно считающему минуты до пересменки, вызвал лифт. От безостановочного подъёма на шестнадцатый этаж как всегда немного заложило уши. И вот она, родная дверь с табличкой «Группа десктопных разработок».

— Доброе утро!

— Ещё один, — Вася выглядел так, словно у него зверски болел зуб.

— Любимая восьмёрка погоду предсказывает? — высказал я догадку.

— Угу.

— Это всё потому, что ты, Василий, мудрый человек.

Вася наградил меня испепеляющим взглядом.

— Привет, Оль, — мою улыбку можно было без ретуши отправлять на билборд с рекламой зубной пасты.

— Привет.

Вот не помню ни единого случая, чтобы она улыбнулась в ответ.

— Тимыч, — я протянул руку третьему из своих коллег и наконец-то посмотрел ему в лицо.

— Привет.

Тусклый голос, вялое пожатие, взгляд сквозь меня. Напрасно я дёргался: не будет он ни оправдываться, ни пытаться что-либо исправить. Думаю, теперь даже разговоров кроме как по рабочим вопросам от него не дождёшься. И это хорошо, не правда ли? Каждый сам по себе, в параллельной вселенной, которые не пересекаются. Просто супер.

К концу дня, получившегося на удивление сносным, я сделал два вывода. Первый — что дискомфорт от присутствия Тимыча вполне терпим, и второй — с ним определённо не всё ладно. Конечно, специально я в его сторону не смотрел, однако сложно находиться в одной небольшой комнате и не попадаться друг другу на глаза. Что конкретно может быть не так я формулировать не пожелал: и без того хватало занятий. Тем не менее, остальные тоже заметили перемену.

— Тим, у тебя ничего не случилось? — понизив голос, спросила Ольга, когда подошла к его столу по какой-то отчётной надобности. Я обратился в слух.

— Нет.

— Ну ладно, извини тогда.

— Всё нормально.

«Пока, Дрейк».

Это уже начинало бесить. И долго мне, спрашивается, вспоминать ту фразу?

— Рабочий день закончился, трудоголики, — Вася нажал на кнопку выключения компьютера. — Не начинайте год с переработок — примета плохая.

— Раз плохая, значит, не будем, — я тоже отправил машину в спящий режим.

— Я задержусь немного, — блекло отреагировал Тим. — Шеф подкинул по рассылке срочную задачку.

— У него все задачи срочные, — фыркнул Вася. — Оль, ты-то, надеюсь, с нами?

— Нет, мне последний пункт дописать осталось.

Целиком в её репертуаре.

— Тогда всем пока, — я накинул пуховик и картинно распахнул перед Щёлоком дверь. Нам в спину прозвучало ответное нестройное «Пока».

— Подвезти? — спросил я у Васи, когда мы спустились в вестибюль.

— Обойдусь. Погода портится, а ты лихачить любишь.

— Ну, спасибо.

— Обращайся. И посмотри прогноз на завтра.

— Зачем?

— Чтобы была пища для размышлений. Всё, бывай здоров.

— И ты не чихай.

Мы с Щёлоком знакомы не меньше десятка лет, и ещё ни разу не было случая, когда бы он сказал что-то просто так. Поэтому после ужина я честно открыл сайт Гидрометцентра, где синоптики обещали завтра сильный снегопад и ветер с порывами до пятнадцати метров в секунду. К вечеру же этот локальный апокалипсис должен был только набрать сил. Конечно, нам с верным «Патриотом» погодные капризы до одного места, но вот для прочих граждан на пузотёрках дороги обернутся всеми кругами ада. И мне как-то не особенно хотелось ездить в одном потоке с этими условно называемыми водителями.

— Зашибись, чё. Придётся доверить свою хрупкую жизнь таксёрам.

Впрочем, завтра будет завтра, а пока, раз уж я взял планшет в руки, то почему бы не напомнить о себе рыжеволосой красотке, с которой мои