Джейб громко стонет.

Через мои руки прошли сотни больных, но никогда я еще не видела,чтобы жена не обращала ни малейшего внимания на...

Джейб снова стонет.

Когда сиделка возвращается наверх, стоны его стихают.

Толбет (не дав договорить сиделке). Пес! Коротыш! Прочьот прилавка! Сходите-ка проведайте Джейба, оставьте нас с парнем с глазу наглаз. Ступайте наверх!

Коротыш. Пошли, Пес.

Идут наверх.

Вэл, тяжело дыша, стоит на прилавке.

Толбет (усаживается в кресло для примерки обуви. Держитон себя сейчас, оставшись наедине с Вэлом, с какой-то странной, чуть ли неконфузливой мягкостью: он словно распознал его чистоту и устыдился на какое-томгновение той садистической жестокости, с которой он и его подручные поступаютс Вэлом).

Ну ладно, ладно, паренек. Слезай. Не трону я твою гитару.

Вэл спрыгивает с прилавка.

Но сказать я тебе кое-что скажу. Есть одно такое графство,на границе которого стоит столб с надписью. Надпись такая: «Черномазая бестия!Да не падут на тебя в этом графстве лучи заходящего солнца». И все! Никакихугроз, просто дружеский совет: черномазая бестия, да не падут на тебя в этомграфстве лучи заходящего солнца! (Хрипло смеется, встает и делает шаг понаправлению к Вэлу.) Так вот, сынок. Ты не черномазый, и мы с тобой в другомграфстве, но мне все же хотелось бы, чтоб ты представил себе, скажем, такуюнадпись: «Да не падут на тебя, паренек, в этом графстве лучи восходящегосолнца!» Я сказал «восходящего», а не «заходящего», потому что солнце ужезаходит и ты не успеешь собраться. Но, я думаю, если тебе действительно дорогтот инструмент, что ты держишь в руках, ты облегчишь мою задачу и не позволишьлучам восходящего солнца коснуться тебя у нас в графстве. Дошло?

Вэл смотрит на него, тяжело дыша, лицо его непроницаемо.

(Идет к двери.) Надеюсь, дошло. Я не люблю насилия.(Обернувшись назад и кивнув Вэлу, выходит на улицу, освещенную пламенемвечерней зари.)

Далеко вдали лают собаки.

Вступает гитара — медленный грустный блюз «Пёсий вой».

Пауза.

Вэл недвижим, он только медленно покачивает в руках гитару.Наконец его встревоженный, отсутствующий взгляд твердеет. Коротко кивнув самсебе головой, распахивает занавеску и, войдя в нишу, снова задергивает ее.

Свет на сцене меркнет, обозначая перерыв между картинами.

Через полчаса.

Сцена освещена более условно, чем в предыдущих картинах.Помещение погружено в полумрак, ясно различимы только вертикальные линиистолбов и некоторые отдельные предметы, как, например, пальма на лестничнойплощадке. Отчетливо видна также кондитерская, превращенная Лейди в призрачныйбумажный виноградник. Действие происходит на фоне вечернего пейзажа,открывающегося за большим окном. Порывисто свистящий ветер метет по небуоблака, и колдовской пейзаж то вдруг озаряется лунным светом, то сноватускнеет. Свора тюремных собак все еще не угомонилась: время от времени слышених яростный захлебывающийся лай.

Мимо лавки в загадочной спешке то и дело снуют какие-тофигуры, они поднимают призывным жестом руки и что-то тихо выкрикивают.Выхваченные из мрака светом лампочки, висящей за дверью, они подобны теням вподземном царстве.

В начале картины сцена пуста, слышен только звук шагов:кто-то спускается по лестнице.

С улицы врываются Долли и Бьюла.

Долли (приглушенный крик). Песик?!

Бьюла (так же). Короты-ыш!

Ева (показывается на площадке, тихо, в тоне еепревосходство привилегированного посетителя, допущенного к постели больного).Потише, пожалуйста! Мистер Биннингс и мистер Хэмма (так зовут мужей Долли иБьюлы) наверху у Джейба... (Продолжает спускаться.)

На площадке появляется всхлипывающая Сестрица.

Ева. Спускайся осторожнее, Сестрица.

Сестрица. Помоги мне. Я едва держусь на ногах.

Ева не обращает на ее просьбу внимания, смотрит на Долли иБьюлу.

Бьюла. У него все еще идет кровь?

Ева. Кровотечение, кажется, удалось остановить. Ах,Сестрица, Сестрица, возьми себя в руки! Всем нам рано или поздно приходитсясталкиваться с этим.

Долли. Он без сознания?

Ева. Нет, кузен Джейб в твердой памяти и здравом рассудке.Сиделка Портер говорит, что для человека, потерявшего столько крови, у негопульс удивительного наполнения. Ему, конечно, сделали переливание...

Сестрица. Дважды.

Ева (подходит к Долли). Да. И еще впрыснули глюкозу. Исразу, как по волшебству, к нему возвратились силы.

Бьюла. А она наверху?

Ева. Кто?

Бьюла. Лейди.

Ева. Нет! Говорили, к косметичке зашла, а с тех пор ничегоне слышала о ней.

Бьюла. Не может быть!

Ева. Спросите Сестрицу.

Сестрица. Она все еще не отказалась от мысли...

Ева. ...устроить сегодня торжественное открытиекондитерской. Включи там свет, Сестрица.

Сестрица проходит в украшенную кондитерскую и включает тамсвет.

Изумленные восклицания Долли и Бьюлы.

В ее поступках, разумеется, нет и капли благоразумия. Онаокончательно спятила, но это все-таки не извиняет ее. Час назад, примерно впять, она звонила, но даже не заикнулась о Джейбе, даже не назвала его имени.Спросила только, прислала ли Руби Лайтфут ящик виски «Сигрэм». И сразу повесилатрубку, не успела я... (Идет направо.)

Бьюла (входит в кондитерскую). О, теперь мне всепонятно! Теперь я вижу, что она здесь устроила. Электрическая луна, звезды изсеребряной бумаги, искусственные виноградные лозы!.. Вот, оказывается, во чтоона превратила это помещение — в виноградник на Лунном озере!

Долли (усаживаясь в кресло для примерки обуви,внезапно). Вот она!.. Вот она идет!

Сестры Темпл в кондитерской отходят в сторону, их теперь невидно.

Входит Лейди. На ней дождевик с капюшоном. В руках большаябумажная сумка с покупками и картонная коробка.

Лейди. Ну, чего умолкли, валяйте дальше: у меня уже итак уши горят.

Бьюла (входя в лавку). Лейди!.. О боже мой, Лейди!

Лейди. Что это вы произносите мое имя таким жалостливымтоном? А? (Откидывает капюшон, кладет сумку и коробку на прилавок. Взор еесверкает.) Вэл! Вэл! Где мой приказчик, не знаете?