Ловлю себя на мысли, что хочется приблизиться к нему вплотную. Положить ладошку ему на лицо и пальцами смахнуть ненавистные капли, посмевшие занять чужое место…

Хочется губами касаться его щеки.

Мечтаю, чтобы его большие крепкие руки легли мне на талию. И тихий баритон прошептал на ушко:

– Андреева, ты прелесть!

Вместо этого Клим помахал приготовленным стволом, показывая мне, чтобы спряталась за его широкой спиной.

Я зажмурилась и закрыла уши руками.

Теперь уже идея, подменить Полину, не казалась мне такой хорошей.

Виталина

Наутро не могу подняться с постели. Подушка вся мокрая, волосы разметались. Чувствую нестерпимую слабость и ломоту в теле.

Делаю тщетную попытку и снова откидываюсь на подушки.

– Полин, можно я сегодня не пойду в школу? – в проёме двери появляется Ваня.

Озадаченно смотрю на него.

– Как не пойду? Учебу только начали…

За его спиной вырастает Аврора. Обнимает пацана одной рукой, треплет по макушке.

– Ты не волнуйся, Поля. Я сама отвезу Ванюшу в школу на маршрутке.

Ванька с мольбой смотрит на меня. Но я непреклонна.

– Нет, Вань. Надо в школу. Ты и так много пропустил, – напускаю на себя строгость, чтобы ребенок понял.

Учиться – это важно и обязательно.

– Ты сегодня бредила ночью, – неожиданно выпаливает он свой аргумент.

Я? Бредила?

Наверное, у меня была высокая температура.

Помню, вчера домой довез Красовский. Потом я приняла горячую ванну, Аврора напоила чаем с малиновым вареньем. Но, несмотря на все принятые меры, к ночи температура подскочила до тридцати девяти.

Аврора от меня не отходила всю ночь. Поила лекарством и прикладывала компрессы на лоб.

Прямо как в детстве.

Я выросла без мамы… Так вышло. Отец старался заменить мне и папу, и маму. Но были такие моменты в детстве и юности, что нужна была именно женская подсказка и любовь.

И тут Аврора оказалась незаменимой.

К ней я бежала со всеми своими болячками, которые было непросто озвучить папе. Про шок, испытанный мной при первых месячных. Про первую влюбленность в школе, когда объект моих мечтаний, в ответ только дергал меня за косички. Часто я утыкалась в колени Авроры, когда просто хотелось поплакать…

Папе этого было не понять. Он окружил меня теплом, заботой, любовью. И упорно считал, что у меня есть всё, о чем только может мечтать ребенок.

Любое упоминание о маме его расстраивало.

Я так и не решилась сказать ему, что мне всегда не хватало мамы…

Ванька приблизился ко мне, склонился к голове и прошептал на ухо:

– Ты все время звала Клима…

Краска залила мои бледные щеки. Прямо чувствую, как они пылают.

Клима? Красовского?

Стыд-то какой!

– Не бери в голову, Вань! Мы же вместе работаем, а он очень строгий.

– Ага! – поддакивает Иван. – А ещё из-за него ты заболела.

Метнула в Ваню настороженный взгляд.

– Почему из-за него?

– Потому что он не спас тебя от дождя. Какой же он майор!

Прикусываю губу, глажу Ванечку по голове. Растёт мой защитник. Как приятно, когда о тебе заботятся.

– Спасибо, мой хороший! – ласково шепчу. – А теперь беги в школу.

Чмокаю в щечку. Ему нравится. Как мало он видел тепла в своей жизни.

В квартире наступает тишина.

Откидываюсь на подушки и засыпаю.

Спустя минут пятнадцать будит звонок в дверь.

Странно у Авроры свой ключ. Да и не могла она так быстро вернуться.

Еле поднявшись с кровати, опускаю глаза на себя. На мне Полькина пижама с лошадками в яблоках.

Вполне прилично! Хмыкаю.

Ныряю в мягкие уютные тапочки и топаю к двери.

Потягиваюсь и распахиваю широко дверь. Застываю на месте.

На пороге… мама.

Откуда она здесь? Почему?

В шоке прислоняюсь к холодной стене.

Она смотрит на меня, широко открыв глаза, в которых блестят слёзы.

Конечно, она узнала. Я остро это чувствую. Мама не может спутать своих дочерей…

Я не видела маму с тех пор, как они расстались с отцом –шестнадцать лет назад. Он категорически был против наших встреч.

И мама не настаивала, что очень меня обижало. Неужели никогда, ни разу у неё не возникало желания на меня взглянуть?

Не хочет меня видеть. Пожалуйста! Я тоже не горю желанием её лицезреть.

Свою боль и обиду я запрятала очень глубоко внутри себя.

Но всё равно помнила её ласковые нежные руки, когда она гладила меня. Её мягкие родные губы, когда она целовала меня.

А потом наступила пустота…

Всё оборвалось в один миг. А я была такая маленькая.

Разве можно детей просто поделить? Этот – тебе. Другой – мне.

Но нас с сестрой поделили именно так!

Разлучили на многие годы… близняшек.

Только четыре года назад мы нашли с сестрой друг друга… И то по роковой случайности – на вечеринке.

И сразу наступило душевное успокоение, будто потерянная часть тебя вернулась и заняла своё место.

А как же мама? А никак.

– Виталина?! – пронзительный голос мамы разрезает пространство между нами.

***

Впечатываюсь в стену, хочу просочиться сквозь неё.

Не хочу видеть эту женщину!

Высокую подтянутую в красивом дорогом платье. Я уже наслышана, – удачно вышла замуж.

Можно её с этим поздравить. Но я не буду.

Не хочу слышать эту родную, но чужую женщину!!

Нам не о чем с ней разговаривать. Детство, проведенное без мамы уже не вернуть.

Не откатить назад. Не пережить заново…

– Доченька… родная моя, – нотки её голоса так похожи на наши с сестрой.

Не отвертеться.

Меня накрывает злость. Цунами бушует внутри.

Я так ждала тебя в детстве. Сейчас ты мне не нужна!

Стискиваю зубы, руки прижимаю к стене. Предательская слабость во всем теле тянет вниз. Ползу по стене…

– Тебе плохо, Виточка? – голос мамы дрожит. Она беспокоится за меня.