Илис так почему-то не считал. Сгрузив меня на кафедру, он обернулся к своим жертвам. Особого выбора у них не было. Либо рассказать все и принять «благодарность», либо упрямиться и в нагрузку к «благодарности» огрести еще.

Вопросы Илис задавал очень ответственно, и упрямились несчастные недолго. Рассказали все как миленькие, попросили прощения сначала у Илиса, потом, после небольшой корректировки этих самых извинений, нижайше просили уже меня простить их, недостойных. Я простила, с уважением глядя на Илиса.

– Хазяин, а ты зверь!

Мое искреннее восхищение встретили злорадной ухмылкой. Хозяин был не просто зверем, он был бешеным и злопамятным чудовищем. Когда Дарис в тот злополучный день нашей встречи говорил, что Илис убьет их за привязку ко мне, он почти не преувеличивал.

Не убил, но отблагодарил так, что лучше бы гуманно умертвил без всякой возможности оживить.

* * *

Кадеты после встречи с моим хозяином отлеживались в лазарете, переживая последствия его благодарности. И пока они страдали на казенных койках, я мучилась под хозяйской кроватью.

Стена, которой я касалась голой спиной, обжигала кожу колким холодом. Я не помнила, как забилась сюда, прижимаясь подрагивающим и тогда еще пушистым телом к полу, не помнила, куда подевалась моя теплая шубка, в которой в одно мгновение сделалось невыносимо жарко, и едва ли смогла бы внятно объяснить, с чего все началось.

Я просто лежала на кровати, изучая нудный и неинтересный «Устав», когда тело скрутил болезненный спазм. Первая и единственная мысль была связана с хозяином. Кажется, я порадовалась, что он на занятиях. После обеда в его расписании значился практикум по магическим плетениям и что-то вроде тактико-специальной подготовки. Долгие и изматывающие занятия. Время на то, чтобы прийти в себя и не раскрыться перед Илистаром, еще оставалось.

Так думала я четыре часа назад и тогда была еще пушистой. Теперь я была абсолютно голой, с непривычно длинными конечностями, задеревеневшим телом и совершенно пустой головой. Кости больше не выворачивало из суставов, позвоночник не крошился от любого неосторожного движения, а кожа не плавилась от накатывавшего волнами изматывающего жара. Я была обессиленной, замерзшей и глубоко несчастной и едва ли могла чувствовать себя хуже.

Дверь медленно открылась, впуская вымотанного хозяина.

– Каси? – На пол рядом с дверью упала тяжелая сумка. – Ты где?

Не увидев меня на привычном месте, Илис забеспокоился. Обычно я встречала его на кровати, основательно смяв покрывало и, как правило, сбросив подушку на пол.

– Ушастая, это не смешно.

Хозяин искал меня в шкафу, на шкафу, под заваленным одеждой стулом, даже под покрывало заглянул, оставив подкроватное убежище на потом.

Я лежала на полу, не чувствовала пальцев на ногах и отчаянно пыталась вернуть себе пушистый вид. Встречаться с хозяином в виде голой лохматой девицы с длинными волосами и ледяными руками очень не хотелось. И почему только у меня такие длинные волосы? Мысли соскальзывали в пустоту, я не могла сосредоточиться и уже начинала злиться. Первое мое превращение грозило стать провальным.

Илис заглянул под кровать. На одно короткое мгновение наши глаза встретились.

– Какого…

Это был конец.

С удивлением хозяин справился быстро, стянул с кровати покрывало, вытащил меня за ноги из моего убежища, по ходу дела заценив их неестественную холодность, с удивительно профессиональной сноровкой закутал в покрывало и легко поднял с пола, чтобы усадить на кровать.

– Ты кто такая?

Допрос он начал только после того, как устроил меня со всеми удобствами.

– Хазяин, это обидно, – просипела я, чувствуя, как каждое слово колючим шариком прокатывается по горлу. Попытка прокашляться не помогла.

Лицо угрожающе возвышавшегося надо мной Илиса забавно вытянулось.

– Повтори, – просипел он не хуже моего, требовательно заглядывая в лицо.

– Я говорю, обидно это, хазяин. Разве можно так? – С каждым словом говорить становилось все легче. – Как тебе только не стыдно меня не узнать. Меня! Ты меня разочаровываешь.

– Каси? – пробормотал он, не веря своим глазам.

– Каси, – гордо подтвердила я, убеждаясь во мнении, что все вышло не так уж и плохо.

Тайной мое умение превращаться не осталось бы. Аррануш рассказал бы о нем сыну, но тогда я не имела бы возможности насладиться незабываемым выражением ужаса на лице Илиса.

– Невозможно, – пробормотал он, глядя на меня.

Глядел прямо в мое непривычно человеческое лицо и не верил. Как вообще можно не верить в то, что видишь? Особенно когда это что-то – я?

– Сиди здесь, – после недолгих раздумий велел он, выскакивая за дверь.

Щелчок закрываемого замка свидетельствовал о том, что в мое послушание он не верил. Наверное, его можно было даже понять… В комнату после обеда он приносил пушистую рагру, а по возвращении получил голую девицу.

Проигнорировав запертую дверь и критическое недоверие к моей располагающей персоне, я заторможенно разглядывала свою руку. Темная короткая шерстка исчезла, на месте когтей появились ногти, а сами руки стали бледными, уязвимыми, с различимой нитью вен под кожей и тонкой вязью подчиняющего плетения на запястье.

Это было просто ужасно.

Зрение, слух, обоняние, все чувства притупились, на смену резкости пришла яркость. За все десять лет своей жизни я не могла даже представить, что вокруг меня, оказывается, столько не очень четких, но ярких красок. Что все те запахи и звуки, которые я слышала постоянно и которые воспринимала как неотъемлемую часть мира, могут исчезнуть в одно мгновение, словно их просто отключили. Я чувствовала себя болезненно слабой, беспомощной и уязвимой.

Я чувствовала себя человеком.

А хозяин сбежал, оставив меня наедине со своим новым телом и депрессивными мыслями. И какой он хозяин после этого?

Как выяснилось чуть позже, не такой уж и плохой. Все же вернулся он с директором, который мог все объяснить и подтвердить, что я – это действительно я, а не поехавшая девица, возомнившая себя рагрой. И это было бы даже хорошо, не напрягай меня одна раздражающая мелочь.

Они смотрели. Просто стояли и смотрели, изучая и оценивая. Директор был в восторге, хозяин – в шоке, сова… Сова сидела на спинке стула, вспоров когтями потрескавшуюся краску, и внимательно оглядывала виднеющуюся из-под покрывала белую ступню.

Мне просто было холодно, непривычно и немного больно. Тело все еще перестраивалось. Где-то внутри, за сердцем и легкими шел непрерывный процесс превращения. И покой мне только снился. Хотелось просто лечь и уснуть, а проснуться уже рагрой.

– Все даже лучше, чем я мог себе представить, – наконец-то подал голос Аррануш, подходя ближе.