дворе, наслаждаясь прохладным запахом зелени. Проследил за движением спутника, пролетающего мимо звёзд. Убил пару комаров. И наконец, почувствовав сонливость, ушёл спать, предварительно поставив будильник на восемь часов. Проснулся от присутствия кого-то рядом. Открыл глаза, и прислушался к тишине. Отвернулся на другой бок, и почти заснул, но услышал шаги по квартире. Кто-то мягко прошёл от прихожей в гостиную, и остановился в дверях спальни. Лебедев соскочил с постели. Никого не увидел. Прошёл до входной двери и проверил замки — дверь оказалась надёжно закрытой. Направился на кухню и напился воды. Посмотрел в окно, на тёмный пустующий двор и зашагал обратно в кровать. Бранное слово вылетело изо рта, а по спине, прокатился ужас. По центру гостиной, в ночной рубашке до колен, стояла женщина к нему спиной, руками зажимая затылок. Шея и плечи были залиты кровью. Женщина, пошатываясь, прошла до стены, уткнулась в неё, и развернувшись пошла обратно, прямо на Лебедева. В женщине он узнал соседку снизу. Ужас сменяться удивлением.

— Ты чего здесь? — проговорил он шёпотом.

Женщина резко остановилась, словно ударившись о невидимую преграду, и вытянув перепачканные кровью руки, выдавила слова из горла, — Они сделали это из-за тебя.

Под полом раздался протяжный мужской крик, и сработали сигнализации всех стоявших во дворе машин. Лебедев отвлёкся на секунду, и женщина пропала. В подъезде захлопали дверьми, разбуженные криком жильцы. Наспех одевшись, Данил, выскочил из квартиры и сбежав вниз, стал нажимать кнопку звонка квартиры под собой. Дверь распахнулась, и на него вышел сосед — босиком в одних трусах. Его руки перепачкались кровью, а на лице застыл ужас. Лебедев, не спрашивая и не дожидаясь разрешения войти, забежал в квартиру и включил в прихожей свет. В детской в деревянной кроватке, плакал ребёнок. В спальной на кровати лежала соседка в ночной рубашке, без одеяла. Стройные и красивые ноги обнажились до основания. Мёртвые открытые глаза, отражали страх. Подушка пропиталась кровью и уже не впитывала её, образовывая тёмно-бурые лужицы. Женщина лежала с чуть повёрнутой головой, не имея затылка. Голову словно распилили, ровным прямым инструментом. Лебедев отпрянул назад и столкнулся с кем-то из любопытных жильцов. Мёртвые глаза навсегда отпечатались в памяти. Лебедев поднялся к себе, собрался и через пару минут уже сидел в своей машине, импульсивно думая куда ехать. Он колесил по городу, пока не оказался на городской набережной. Здесь заглушив мотор, сидел какое-то время, за рулём, глядя на заречные огни, пока не уснул. Разбудил его стук в окно. Полицейская машина стояла рядом, и полицейский пытался его разбудить.

— Доброе утро, — предъявите документы.

Лебедев выполнил просьбу, и инспектор долго их изучал, стараясь учуять носом алкогольный угар.

— Что пили Данил Николаевич?

— Ничего не пил.

— А почему в машине ночуете?

— Я с женой поругался, из дома ушёл.

Полицейский ещё раз принюхался и вернул документы.

— Езжайте домой, и помиритесь с женой. Дома надо спать, а не в машине.

Данил посмотрел на время — семь утра. Люди спешили на работу, и на дорогах, с каждой минутой, становилось больше машин. Через три часа он должен показаться в полиции. Катя — словно осенило его мысль. Наверняка вызов в полицию связан с ней. Он набрал номер, с которого звонила она в последний раз, но телефон не ответил. Лебедев надумал ехать к друзьям, чтобы расспросить Ксюшу о странной подруге. Мужчина стал понимать, что, Катя опасна.

Дверь друзья не открыли. Лебедев собрался уходить, когда из соседней квартиры вышел невысокий опрятно одетый мужчина пенсионного возраста с интеллигентным лицом. Так выглядят большие начальники, оказавшись на пенсии.

— Извините, не знаете, ваши соседи никуда не уехали? — спросил Данил, рассматривая недешёвую кожаную сумку мужчины.

— А вам кто нужен? Вы про ребят спрашиваете или про их мать?

— Тут Леонид живёт, друг мой.

— Ребят похоронили месяц назад. Оба брата погибли, — в лесном пожаре. Хоронили в закрытых гробах. Ещё жену одного из них. То же с ними была. А квартиру мать их проверяет, по-моему, позавчера была.

— Извините меня, но я не понял. Кого похоронили?

— Вашего друга с женой и брата ещё. Вы можете записку с контактами мне оставить, а я матери передам, когда будет снова. Будете писать? А то я тороплюсь.

Данил соглашаясь, покачал головой, и мужчина достал из сумки ручку и блокнот.

— Простите. Я передумал. Потом если что. Я пойду, — Лебедев отказался брать ручку и быстро, перепрыгивая две-три ступени, побежал вниз.

В полицейский участок Лебедев приехал раньше на час. Следователь принял и усадил за стол, перед собой, в дурно пахнущем кабинете, давно мечтающим о ремонте.

— А я гадаю, будете, не будете, — проворчал следователь, собирая со стола лишние бумаги и убирая их в ящик. — Опять ЧП в вашем доме, в вашем подъезде, рядом с вашей квартирой. К вам ночью заходили наши сотрудники, но вас не оказалось дома или не захотели открывать?

— Я уехал и катался по городу. Для меня две смерти под боком слишком. Змеи эти ещё везде кажутся, — Данил, зачем-то нервничал и ему это не нравилось.

— Три смерти. Дежурный сантехник скончался в больнице. Что происходит в вашем доме?

— Ещё бы знать.

— Ну да. И совпадения какие. Всё вокруг вас.

— Я не причём, могу заверить. Я у родителей в другом городе был, ещё позавчера. Мне сантехник позвонил и просил приехать. А женщин погибших, я раньше не знал.

— Да выглядит, всё очень странно. И змеи ещё. Знаете, сколько змей из квартиры вытащили? Десять. И ещё пять в подъезде поймали. Я бы на вашем месте квартиру хорошо осмотрел и вызвал специалистов. Змеи они и по вентиляции передвигаются и даже через канализационные трубы. Сидите, так на унитазе, в смартфоне новости читаете, а она раз и в жопу зубами, — следователя передёрнуло, будто от холода. — Гадость. И этот ещё сосед ваш. Убил жену, мать своего ребёнка, посреди ночи, да ещё таким зверским образом. За что не говорит. Сидит на допросе, мычит, себе под нос. Ну, тут дело ясное. Спятил. Пусть с ним психиатры работают. Как думаете, это конец света наступает? У людей крышу сносить начало. Ну, я понимаю одну змею в аквариуме держать для экзотики. Ну ладно две. Но куда пятнадцать? Она из них супы, что ли готовила? Не пойму.

— Странные люди всегда были. Не думаю, что миру конец. Не хочется думать. Пожить бы ещё.

— Да жить хочется. Иногда утром на службу встаёшь, особенно в понедельник с похмелья, кажется сдохнуть самое то. А доживёшь до обеда, в столовую