с огнеметом. Сидит на месте. Может, ходить не может?

– У них у всех, похоже, какие-то проблемы с опорно-двигательным аппаратом. Один на машинке передвигался, второй – на роликах. Этот – вообще какая-то чертановская недвижимость…

– Но с огнеметом!

Витя посмотрел на Раю:

– А когда у него кончится боезапас?

Та пожала плечами:

– Я не специалист по оружию, но, может быть, у него и немерено этого боезапаса: будет палить огнем несколько дней подряд.

Витя поежился:

– Опять ждать?

– По крайней мере, здесь нет газа, есть вода на кухне и в туалете.

Ада отошла от проема, погладила себя по животу и продолжила мысль Раи:

– И еда.

Витя испуганно перевел взгляд на дверь ближней комнаты:

– Мы же не будем есть трупы?

Ада согласно кивнула и прошлась взглядом по толстячку:

– Зачем нам есть трупы, когда есть свежатина.

– Свежатина?

– Ты же хотел, чтобы тебя съели?

– Я?

– Ты, – подтвердила Рая, – мы все хотели, чтобы нас съели. Но тогда мы были под газом, отравлены, а сейчас…

– Сейчас я шучу, – заключила Ада.

– Ну и шуточки, – опять поежился Витя.

Рая согласилась:

– Не до шуток. Одна радость: это гад, похоже, точно не может дойти сюда и поджарить нас. Так что давайте передохнем и постараемся что-нибудь придумать.

Она села, прислонившись к стене, вздрогнула, когда вдоль противоположной стены вновь пронеслась струя огня, закрыла глаза. Хотела сосредоточиться, найти какой-то выход, но в голову лезли лишь глупые мысли о том, что, если бы не пошла на эту чертановскую вечеринку, все было бы хорошо. Сходила бы на выставку народного творчества, может быть, взялась, наконец, осваивать искусство вязания на спицах или просто еще раз перечитала конспекты лекций. Но вот решила приобщиться к веселой ночной столичной жизни, и что теперь? Часом раньше или часом позже сгореть, быть съеденной? Или униженной, истерзанной Адой? Какой исход лучше?

Когда в коридор ворвался новый поток огня и она вытерла со лба пот, вырвалось:

– Как жарко! Нет больше никаких сил терпеть!

– И у меня нет, – дрожащим голосом добавил сидящий рядом Витя. – Мы точно здесь в конце концов сдохнем. У меня один знакомый как-то в бане перепарился и…

Ада, занося над головой мачете, решительно двинулась в сторону коридора:

– Так дешево подыхать не хочу! Рвану что есть мочи и, может, успею добежать до него – хотя бы разок рубануть! А там, может, все и обойдется! Все устроится!

– Вряд ли! – с сомнением в голосе бросил ей в спину Витя.

Рая же неожиданно для себя крикнула:

– Погоди!

Ада остановилась и выжидающе посмотрела на Раю. Та указала на мачете:

– А бросить можешь? Попадешь?

– Бросить?..

– Ну да!

– В детстве, помнишь, бросали палки, когда играли во дворе в «банку».

– Да, у тебя же здорово получалось!

– Я и гранату в школе кидала будь здоров. За колючкой даже была пару недель в команде по «городкам», пока в карцер не загремела.

– У тебя получится!

Витя закивал согласно:

– У кого из нас – так это у тебя точно получится.

– Что ж… – Ада принялась размахивать руками, разминаясь. – Должно получиться…

Несколько раз выглянула в зал, примерилась и, когда опал очередной пролетевший мимо поток огня, высунулась в проем, метнула.

Что-то то ли скрипнуло, то ли звякнуло. Все напряглись. Затем Рая и Витя в нетерпении встали. Ада снова выглянула из-за косяка и снова отпрянула. В коридор ворвался еще один поток огня.

– Промахнулась!

Ада поморщилась и взялась за правое предплечье:

– Что-то с рукой. Почти на метр в сторону угодила. Мачете в диван воткнулось. Торчит там.

Рая тоже вздохнула:

– Конечно, без тренировки, с первого раза…

Вздохнул и Витя:

– Теперь мы совсем без оружия. Если он все-таки войдет сюда…

Рая вспомнила, повернула голову:

– Там же все-таки осталась бензопила!

Ада, не раздумывая, тут же левой рукой подобрала с пола брошенный респиратор, рванула в дальнюю комнату. Вернулась, однако, без оружия, испачканная чем-то зеленым:

– Не заводится, гадина! Наверное, сломалась, когда паркет до бетона прогрызла…

– Этот, у которого мы респиратор экспроприировали, там?

– Да, лежит. Перешагнула через него.

– А который под колонной, он – живой?

– Не знаю. Но лежит, как лежал, не движется. Только какая-то лужа рядом с ним. Зеленая…

Рая снова вздохнула:

– Значит, да, совсем без оружия остались.

– Но не все так плохо, – тряхнула головой Ада. – У нас, как ты заметила, есть вода, – посмотрела на Витю, – еда. Мы можем спать по очереди. – Указала за проем. – А этот гад тоже должен же есть. Пить. Спать. Может, просто дождемся, когда отрубится?

– А может, ему ничего и не нужно. Не зря из него всякие трубки торчат. Может, он на глюкозе или на каком-нибудь физрастворе живет?

– Или вообще на атомном топливе?

– Скажешь тоже.

– Давайте тупо дождемся понедельника, когда придут рабочие!

– А если не придут?

Витя хлюпнул носом:

– Не придут…

Взгляд Раи упал на кусок анаконды, лежащий ближе всех остальных ее отрубленных частей к выходу в зал. Неоднократно попадавший под огонь, он уже совсем прожарился, выглядел аппетитно. У нее потекли слюнки и слезы: «Зачем вообще уехала из Владимира… Милый мой Владимир!..»

Вспомнились любимые строки:

«Во Владимире над Клязьмой

Золотые купола…

И совсем уже не

Князю

Эти слава и хвала.

По истершимся ступеням

Столько их с далеких пор

Поднялось в собор Успенья

Или в Дмитровский собор…»

Она так часто гуляла с подругами по холму над Клязьмой! Мимо соборов, Золотых ворот… «Славный, милый городок, не то что эта коварная Москва, чертово Чертаново! Прощай, мой родной Владимир! Прощайте, мама, папа, братик! Прощай, мой скворец! Прощайте, подруги!.. Прощай, Кирилл! Так мы и не потанцевали. Ты не обнимал меня, не целовал. И я тебя… Семейного счастья не случилось… И вообще, никакого не случилось… Прощайте все!.. Никто и никогда не скажет мне: «Доброе утро, Раечка!»

Витя, как будто читая ее мысли, зарыдал:

– Прощай, маманя!

И Ада, кажется, смахнула с ресницы слезинку:

– Мне, кроме вас, и попрощаться-то не с кем.

Они помолчали, потом посмотрели друг на друга, встали и обнялись:

– Прощай!

– Прощай!

– Прощай!

Засопела Ада, но ее глаза быстро высохли. Прошагав несколько раз туда-сюда по коридору, она принялась по очереди трясти Витю и Раю левой рукой за плечи:

– Нет, не прощайте! Не прощайте! Чего зазря себя хоронить? Ждать здесь, пока не сдохнем от чего-нибудь? У нас у всех важные дела на воле! Я за свое и так уже много чего отдала. Без окончательного расчета не согласна!