Правда, она, как и другие, всегда думала, что его высокомерное отношение к окружающим объясняется тем, что Миллер считает их людьми низшей касты. Теперь ей были известны истинные причины его мизантропии. «Единственный способ не разочароваться в людях — это не ждать от них ничего хорошего», — часто говорил Миллер. «Можно ничего хорошего не ждать, но хотя бы замечать, когда тебе это хорошее делают», — отвечала бы она, если бы это не отдавало резонерством.

Она могла бы сказать ему, что нужно поступать с людьми так, как ты хочешь, чтобы они поступали с тобой. Что пока не будешь относиться к ним по-доброму, не жди доброго отношения к себе. Что ненависть порождает ненависть, а любовь порождает любовь. Все эти прописные истины она могла бы изложить ему, но считала, что не имеет на это права. Ей самой в жизни везло с хорошими людьми, всегда готовыми прийти на помощь. И как знать, может быть, столкнувшись, как Миллер, с жестокостью и равнодушием, она бы тоже озлобилась?

Только Наташа могла бы помочь ему освободиться от груза, который он до сих пор носил в душе. Но рассказывал ли он Наташе то, что рассказал ей, Сане?..

За ужином в ресторане они болтали о книжках и фильмах, по молчаливому уговору не задавая друг другу никаких личных вопросов. Наташе было интересно с Ильей, он оказался тактичным и эрудированным собеседником с хорошим чувством юмора. Он превосходно выглядел, не позволял себе пошлостей, от него замечательно пахло, но — странное дело! — при мысли, что этот мужчина может стать ее любовником, Наташе становилось противно.

Даже его руки, так восхитившие ее при первом знакомстве, сейчас казались ей похожими на паучьи лапы. Представить себя в постели с Ильей она не могла. «Вот что значит три года не менять партнера! — упрекала себя Наташа. — Все другие мужчины представляются непонятными и враждебными. С другой стороны, может быть, именно это и добавит сексуальности. Петька на даче, можно хоть сейчас везти Илью к себе…»

Но она понимала: интимные отношения с Ильей станут для нее акцией протеста против Митиного ига и, как любая политическая деятельность, не принесут покоя и умиротворения.

А еще Наташа знала про себя, что она девушка невезучая. Она ни разу в жизни не выиграла в лотерее. А если она, полдня проведя в магазине, делала крупную покупку, то можно было заранее ожидать, что приобретенная вещь окажется со скрытым браком. Вот, например, унитаз! Ну почему единственный урод с протекающим бачком среди дружного семейства финских унитазов достался именно ей?!

А уж джип! Упоминая его, Елошевич до сих пор не может удержаться от ненормативной лексики.

Отсюда следует: если Митя захочет сделать ей сюрприз на Восьмое марта, то заявится именно в ту минуту, когда она будет лежать в постели с другим мужчиной!

Поэтому после ужина Наташа не стала приглашать Илью к себе. Он, похоже, не удивился и не обиделся.

Они расстались, как и в прошлый раз, возле Наташиной машины. Илья не обещал позвонить, но Наташа поняла: позвонит обязательно.

Ее жизненный опыт подсказывал: обычно мужчина обещает женщине именно то, чего делать не собирается. Если на прощание он говорит «я позвоню», то бесполезно сидеть у телефона. А уж если обещает жениться, но не берет за руку и не ведет в загс немедленно, можно быть уверенной, что этот человек никогда не станет твоим мужем.

* * *

…Все-таки она уже что-то понимала в жизни и в мужчинах!

Илья дал о себе знать на следующий вечер, как только она уложила Петьку. Он позвонил Наташе на трубку, сказал, что много работы, но он мечтает выкроить часок, чтобы увидеться с ней. Не испытывая ничего, кроме равнодушия, Наташа сказала, что все понимает. Похоже, его этот ответ устроил.

Она пошла к Петьке, подоткнула одеяло, поправила съехавшую с подушки голову. Обогреватель мерцал тревожным красным огоньком, в темноте похожим на глаз циклопа, и Наташа повернула его так, чтобы Петька, проснувшись ночью, не испугался.

Вообще в квартире стоял жуткий холод, не спасали даже пуховые рейтузы, шерстяные носки и два свитера, надетые один на другой. На всякий случай, будто бы это что-то меняло, Наташа пощупала батареи: так и есть, ледяные. Она прошла на кухню и включила чайник. Зажгла газ и стала греть над ним застывшие руки. Может, принять горячую ванну и лечь к Петьке в кровать? Но она уже очень давно не спала вместе с сыном, считая, что это может породить в нем какие-нибудь ужасные комплексы.

«Был бы Митя рядом! — размечталась она. — Мы бы нашли способ согреться. Вот в Англии, говорят, в супружеских спальнях не бывает больше пятнадцати градусов».

Но ее жених пребывал неизвестно где. После проведенного порознь праздника они виделись только один раз: Миллер объявился как ни в чем не бывало с букетом цветов и флаконом духов, которые Наташе не нравились. Он был как-то странно светел и тих, словно белая ночь на берегу Финского залива, и Наташа не стала спрашивать, где он, собственно говоря, был все это время. Она чувствовала: в ее отношении к Мите что-то изменилось. Она продолжала любить его, но знала теперь, что если однажды он к ней не вернется, это можно будет пережить. Почему-то она больше не зависела от него.

Вот и сейчас. Еще совсем недавно она места бы себе не находила, ежеминутно проверяя, хорошо ли лежит телефонная трубка, работает ли мобильный, и мучительно боролась бы с искушением позвонить ему первой. Она плакала бы и глушила валериану, мучась проблемой: он не едет, потому что работает или потому что не любит?

… Не успела она налить себе чаю, как раздался звонок в дверь. Нежданный гость не воспользовался домофоном, значит, это Митя. «Как хорошо не ждать от человека ничего хорошего! — подумала Наташа. — Тогда любое его действие может стать приятным сюрпризом».

— Кто? — на всякий случай поинтересовалась она.

— Жак-Ив Кусто! В кожаном пальто! — ответила дверь Саниным голосом.

— Ой, Саня! Митя! Дядя Толя! — Состав компании был странным, но Наташа не подала и виду, что удивлена. — Проходите, пожалуйста. Только не шумите, Петька спит.

Поминутно шикая друг на друга, гости втиснулись в маленькую прихожую.

— Ничего, что мы без звонка? — прошептала Саня, нерешительно теребя молнию на куртке.

— Сань, да ты что! Я так рада!

Сняв верхнюю одежду, Миллер сообщил:

— Нам с Александрой Анатольевной необходимо поработать над статьей, завтра сдавать, а у нас еще ни таблиц, ни выводов… Хотели в клинике поработать, но по всему административному блоку отключили отопление.

— О чем речь! У меня, правда, тоже холод собачий… А вы, дядя Толя, что стоите?

— Я, наверное, поеду, Наташа. Я просто поднялся поздороваться с тобой.

— Нет уж, проходите! Вы будете меня развлекать, пока эти два фаната науки работают.

— Анатолий Васильевич, — Митя сделал страшное лицо, — вы не можете оставить свою дочь ночевать с нами. Вдруг мы с Наташей будем склонять ее к групповому сексу?