– Да нет. Хотя, если все-таки не удержишься, постарайся сделать это прямо ему на штиблеты. – Я пробую рассмеяться, но виски тут же пронзает боль. Отец только головой качает и встает.

– Я пойду, а ты попробуй привести себя в порядок.

Я долго стою под душем, не имея никакого желания вылезать из-под успокаивающего потока горячей воды, смывающего мой похмельный пот и вчерашнюю косметику. Не рискуя сегодня бежать на работу бегом, я все-таки неохотно выгоняю себя из-под душа. Стараясь не тревожить лишний раз мою бедную голову, я просто распускаю волосы и пытаюсь их пригладить, чтобы они, по крайней мере, не торчали во все стороны.

Одеваясь, я обнаруживаю, что отец погладил мою униформу. И да, в такие утра, как это, все неудобства совместного проживания с отцом, когда тебе под тридцать, стоят того. Он стал помогать мне с подобными мелочами с тех пор, как умерла мама. Я думаю, что таким образом он, немолодой суровый ветеран, выражает свою любовь и заботу обо мне. Все, что он мог бы сделать для меня, когда мне было шесть или шестнадцать, он начал делать в мои двадцать шесть, наверстывая упущенное.

Когда я наконец выхожу на улицу, прохладный ветерок приносит желанное облегчение. В последнее время я ходила на работу по одному и тому же маршруту, вверх по секретному проходу и дальше через двор, – и этот выбор совершенно точно не имееет никакого отношения к попыткам выяснить, вернулся ли на дежурство один конкретный полк гвардейцев.

Не то чтобы я специально проверяла, но сегодня это все еще колдстримцы. У них на мундире пуговицы располагаются вдоль тела по две. Султаны на медвежьих шапках – ярко-красные, а не белые, как у гренадеров, и на воротничках вышита звезда ордена Подвязки. И тяжесть у меня в животе – на самом деле результат бурного вечера, а вовсе не чувство острого разочарования.

При виде билетных касс мой живот скручивает еще один спазм, и я почти жалею, что протрезвела.

– Маргарет, Маргарет, Маргарет.

Я закатываю глаза, стоя спиной к боссу, который, подкрадываясь из-за угла, противно барабанит ногтями одной руки по другой, как какой-нибудь злодей из фильмов про Бонда.

– Кевин, – отзываюсь я.

– Ты здесь! – почему-то радостно восклицает он. При этом на лице у него появляется зловещая усмешка, и я не понимаю пока, надо ли мне бояться.

– Ну да, э-э-э, так обычно и бывает, когда начальник просит подчиненную прийти на работу. – Мне сейчас вообще не до него с его дурацкими играми. От одного только звука его голоса голова у меня начинает болеть в два раза сильнее.

– Не умничай тут со мной, девочка. – Кевин всего на три года меня старше, но он обожает диминутивы, благодаря которым ему кажется, что у него есть авторитет и мудрость учителя. Хотя единственное, что у него есть общего с учителями, – это кофейный выхлоп.

– Просто Рейчел из бухгалтерии сказала, что ты вчера вечером работала в баре, а Камерон из охраны рассказал ей, что видел тебя ковыляющей домой в три утра.

– Да неужели? – выдыхаю я, недоверчиво качая головой. Я-то думала, что многомиллионная система безопасности не для того там стоит, чтобы следить за возвращающимися домой девушками.

– Хмм? Забудь. Просто мы только что выиграли пари у бухгалтеров. Они поставили двадцатку на то, что ты отпросишься сегодня по состоянию здоровья.

– Офигеть…

– Так что мы с девчулями сегодня обедаем в «Уэзерспуне», а ты остаешься за старшую. – И он уходит, радостно хлопая в ладоши, как ребенок, который только что отобрал деньги на ланч у слабого одноклассника.

– Рада, что смогла пригодиться. – За спиной у него я делаю книксен и, убедившись, что он меня не слышит, добавляю: – Придурок.

– Что ты сказала? – Кевин разворачивается на каблуках, его радостная ухмылка сменилась всегдашним злобным выражением лица. Видимо, я ошиблась относительно остроты его слуха.

Я отступаю, охваченная знакомой паникой.

– Ничего-ничего, хорошо вам пообедать. – Я стараюсь улыбнуться, но получается больше похоже на оскал.

Если бы я не чувствовала себя так, словно меня только что выкопали из могилы, я бы сказала больше. Но я прямо ощущаю, как холодная пустота заполняет мою грудь, так что просто приступаю к работе.

К обеду я снова похожа на полноценного члена общества. Просто мирной обстановки в офисе в отсутствие Кевина, Энди и Саманты уже достаточно, чтобы кого угодно вылечить. Я почти рада, что они ушли на свое маленькое свидание за обедом за мой счет. Может быть, мне стоит завести «рулетку Мэгги», чтобы они уходили каждый день: красное значит «сегодня она похожа на человека», черное – «ой, смотрите, у нее очередной нервный срыв». Они поставят на черное и выиграют, и чем чаще будут оставлять меня одну, тем больше будут расти шансы у красного.

– Доброе утро и добро пожаловать в Королевский дворец Его Величества и крепость, в Лондонский Тауэр. Сколько билетов вам нужно? – Я отбарабанила стандартный текст клиентке, по виду лет сорока с небольшим. И она, и трое ее детей одеты в теплые куртки, маленькие личики – точные копии лица женщины, совершенно точно их матери.

– Король сегодня дома? – спрашивает она, игнорируя все, что я только что сказала.

– Я не уверена, мадам, – отвечаю я, немного озадаченная тем, с чего она решила, что девушка, продающая билеты, может знать о личном графике короля.

– Как вы можете не знать, дома он или нет, вы же буквально смотрите на его дом весь день.

– Король не живет – и никогда не жил – в Лондонском Тауэре, мадам. Возможно, вы имеете в виду Виндзорский замок? Или Букингемский дворец?

– Но здесь есть здание, которое называется Дом Короля. Я все изучила. – Трое ее детей дружно кивают, словно ее личная маленькая армия. Я стараюсь сдерживаться.

– А, понятно. Дом Короля на территории Тауэра называется Домом Короля, потому что монарх мог бы здесь остановиться, если бы захотел. Но вообще-то его построили для лейтенанта Тауэра; а сейчас там живет констебль Тауэра. Наш нынешний король никогда там не жил. Наверно, это потому, что он наслышан о призраках! – Я поднимаю брови, глядя на детей, и выражение скуки на их лицах сменяется удивлением, обещание истории про привидения вызывает их интерес, и они обмениваются возбужденными взглядами.

– Это просто недобросовестная реклама, – фыркает она.

– Прошу прощения, мадам. Вы все еще хотите посетить сегодня Тауэр?

– Ну, я пришла, чтобы посмотреть на короля… – ворчит она. Дети истово кивают. – Ну ладно уж, дайте мне два взрослых