— Кажется, есть.

Они разыскали их в третьей пачке. В газетах нашлись весьма скандальные и даже шокирующие подробности романа Китинга и леди Балтроу. И по одному только выбору выражений в этих публикациях становилось ясно: выходки мистера Блэквуда уже не забавляли Лондон в целом и Мейфэр в частности. Два дня подряд газетные заголовки объявляли, что его следовало бы повесить в Ньюгейте.

Тихонько вздохнув, Камилла прижала ладонь к груди. Китинг говорил, что сожалеет о случившемся с лордом и леди Балтроу, и скорее всего именно этот скандал положил конец его опасным забавам.

— Но из Лондона его никто не гнал… — проговорила она, как бы размышляя вслух.

— Да, верно. Но пребывание в столице не сулило ему ничего хорошего. Конечно, Балтроу не был всеобщим любимцем, но все-таки принадлежал к знати, а в этих кругах порицают убийства аристократов.

Далее в газете сообщалось, что действия Блэквуда суд признал «продиктованными необходимостью самозащиты», а потом внимание Камиллы привлек заголовок: «Леди Балтроу покинула Лондон еще до завершения суда над Китингом Блэквудом».

Взглянув на собеседницу, Камилла спросила:

— Но если бы Китинг был ей небезразличен, неужели она не осталась бы и не вступилась за него на суде?

Дженни улыбнулась.

— Прекрасная мысль, Камми.

Камилла невольно отвела глаза. Ох, она опять проявила наивность. Разумеется, леди Балтроу поспешила воспользоваться своей свободой — именно это было для нее важнее всего. Но даже если так… Ведь Китинг продолжал обеспечивать Элеонору Ховард все эти шесть лет… Разумеется, Камилла понимала, что чужие дела ее не касаются, но эта мысль, явившись однажды, накрепко засела в голове.

— Можно мне взять их на время? — спросила она, указывая на отобранные ею газеты.

— Конечно, можно. — Дженни поднялась. — А если общение с мистером Блэквудом в стенах клуба ты сочтешь слишком неприятным, я могу позаботиться о том, чтобы его лишили временного членства.

— Нет-нет, не надо. — Камилла покачала головой. — Ведь если лишать членства всех мужчин, которые по тем или иным причинам не понравились нашим девушкам, то в клубе вообще не будет посетителей.

— Ничего подобного, — возразила Дженни. — Из-за отсутствия в клубе Фентона мы ничуть не обеднели. Нанимая тебя на работу, Диана пообещала, что здесь ты будешь в безопасности, Камми. И это обещание остается в силе.

— Спасибо, — кивнула Камилла. Взяв газеты, она тоже поднялась с пола. — Если бы не вы с леди Хейбери, не знаю, что бы со мной было.

— Мы преуспели все вместе там, где вряд ли сумели бы преуспеть поодиночке. — Женевьева проводила Камиллу до двери. — И позволь, Камми, тебе напомнить: будь осторожна. В прошлом сомнительная слава Блэквуда гремела по всему Лондону как разорвавшееся ядро. А теперь он снова здесь. Ты меня понимаешь?

— Да-да, конечно, — закивала Камилла. — В последнее время я даже чересчур осторожна, но все равно спасибо, Дженни.

— Не за что. Поступай так, как сочтешь нужным.

Едва Камилла открыла дверь их общей с Софией спальни, как подруга, сидевшая на краю постели, с улыбкой воскликнула:

— Тебе письмо! — Она указала на лежавший на подоконнике листок. — И еще цветы, а в них записка!

Камилла взглянула на цветы. Это был прелестный букет из желтых роз, перевязанных алой лентой. Букет стоял в вазе, явно позаимствованной в зале клуба. Хм… цветы… Ей ни разу в жизни не дарили цветы. Приблизившись к окну, она дрожащими руками вынула из букета свернутую записку.

— «С огромным опозданием поздравляю с десятым днем рождения!» — прочитала она вслух.

— И верно, с огромным, — согласилась София. — От кого это?

Камилла снова заглянула в записку. Затем перевернула листок и поискала подпись на обороте.

— Тут не сказано. — Наклонившись, она вдохнула нежный аромат роз.

— От Блэквуда! — предположила подруга. — А ты как думаешь?

— Я упоминала в разговоре с ним, что Фентон ни разу не прислал мне даже письма, — ответила Камилла. — Но с десятым днем рождения у меня не связано никаких особенных воспоминаний… А как Грейс узнала, что цветы предназначены мне?

— Не знаю. Она отправила их наверх, и Мэри сказала, что их прислали тебе. — София снова указала на письмо, лежавшее на подоконнике. — Может, оно все объяснит.

Разворачивая письмо, Камилла подумала: «Ох как было бы замечательно, если бы цветы прислал Китинг». Кроме него, сделать это мог лишь один человек, но о нем ей даже вспоминать не хотелось. Расправив листок, она прочла послание. Потом еще раз.

— Что там? Это от Блэквуда?

— Ради бога, подожди минутку! — Камилла перевела дыхание, затем прочитала вслух: — «Дорогая Камилла, если вы с Софией сможете освободиться в четверг утром, герцог Гривз предложил сопровождать нас во время приватного осмотра зверинца в лондонском Тауэре. Я ужасно боюсь, что меня съест лев, поэтому надеюсь, что вы сможете составить мне компанию. Прошу вас, известите меня о вашем решении. КБ».

— Ой, в Тауэре! — радостно воскликнула София и запрыгала на постели. — Соглашайся, соглашайся!

— В четверг утром у нас работа, София. — Камилле тоже хотелось прыгать от радости, но она решила не поддаваться искушению. — Сначала нам надо поговорить с Дженни или Пэнси.

Вскочив с кровати, София схватила подругу за руку и потащила к двери, а затем дальше по коридору.

— Так давай поговорим! — закричала она. — Да, так про цветы Блэквуд не упоминал? Как думаешь, это значит, что не он их прислал? А кто же тогда? О-о, Тауэр!.. Мне всегда так хотелось побывать там! Но разве кто-нибудь согласился бы пойти со мной?

Камилла с досадой подумала, что лучше бы София помолчала хоть одну минуту. Потому что сама она хоть и радовалась очередной прогулке с Китингом… Ох, в данный момент ее гораздо больше беспокоила мысль о том, кто прислал ей цветы. Да-да, если не Китинг, то кто? Увы, она знала всего одного человека, забывшего про ее десятый день рождения. Возможно, он пожелал исправить свою оплошность через много лет. Мысль о том, что маркиз Фентон вдруг захотел наверстать упущенное, ужасно ее смутила. Ведь совсем недавно она познакомилась с его неотразимым кузеном…

«Коллекцию» зверей им показывал сам Джозеф Буллок, смотритель зверинца. Китинг же держался чуть поодаль, наблюдая, как смотритель с гордостью проводил дам и герцога мимо вольера с изнывавшими от скуки волком, шакалом и песцом — последний так и не выбрался из укрытия, несмотря на предложенные в качестве угощения куриные крылья.

— Видите ли, это ночное животное, — объяснил смотритель, бросая в сторону деревянной будки в глубине вольера очередное крыло. — Из Гренландии. Там почти всю зиму темно.

— Возможно, он опасается, что из него сделают меховую муфту, — сухо заметил Гривз.