Перед графом стоял выбор: отправить в Ярославль дворецкого, который был хоть как-то обучен грамоте, или управляющего, как человека образованного и, несомненно, сведущего в подобных делах.

Его сиятельство подумал и решил, что в Ярославль следующим утром отправится Берсеньев. За день он вполне успеет обернуться туда и обратно.

День клонился к вечеру, обследование крыши и подвала не дало никаких результатов. Мужики, которые излазили ещё раз весь чердак, а потом и подвал буквально на четвереньках, не нашли ничего подозрительного.

Перед отъездом из усадьбы Шаховского доктор не удержался и заглянул к управляющему во флигель.

– Ах, любезный Дмитрий Сергеевич, я смотрю – вы навели-таки здесь порядок! – воскликнул поражённый Самойлов.

– Да, как видите… Шкафы разобрал, да велел сжечь старые ненужные бумаги. Они уж истлели местами. Теперь у меня – чистота и порядок.

Доктор без приглашения, не снимая тёплого пальто, присел на стул.

– Ну, что я говорил вам, батенька?! Помните? – начал он, довольный собой.

– Это вы о чём? О здоровье графа? – уточнил Дмитрий.

– Да нет же! О том, что усадьба эта странная…

– А-а-а… Об этом… Да мало ли что графу послышалось. Человек он пожилой, нервами страдает, – отмахнулся управляющий.

– Напрасно вы не воспринимаете происходящее всерьёз.

– А что может случиться? – искренне удивился Дмитрий.

– Граф, конечно, склонен к мистификации. Это у Шаховских в крови. Но он не производит впечатления человека ненормального. Поверьте мне, это я вам как врач говорю.

– И что же мне делать?.. Я приказал проверить крышу, чердак, подвал! Ничего подозрительного! Объяснение только одно: графу мерещится некий металлический звук.

Самойлов ухмыльнулся.

– А вы, Дмитрий Сергеевич, не верите в приведений? Или духов?

– Нет. Я человек трезвомыслящий, прогрессивных взглядов.

Самойлов рассмеялся.

– А призракам всё равно, каких вы взглядов, – саркастически заметил Самойлов и откланялся, чем весьма озадачил управляющего.

* * *

Николай Яковлевич неохотно лёг в постель. Он опасался, что посреди ночи его опять разбудят странные звуки. Новое лекарство, прописанное доктором, привезут из города завтра к вечеру, стало быть, только следующей ночью он сможет спать спокойно. А вот предстоящую ночь ему вовсе не хотелось провести в страхе и волнении, вредном для здоровья.

И потому граф велел лакею Прохору прийти в спальню и расположиться на диванчике около двери. Лакей послушно улёгся, прикрылся тёплым армяком и…захрапел.

Граф только подивился на крепкие нервы лакея.

– Да, недаром есть выражение: мужикам всё хрен по деревне. Где лёг, там и уснул. Ну ладно, начнётся скрежет, разбужу Прохора.

Николай Яковлевич принял прежнюю микстуру, хоть какое-то успокоительное средство, и попытался уснуть. Мысли его путались, разум окутал туман… Сон навалился быстро и тяжело…

Графу снилось, будто он молод и силён; бежит босой, словно крестьянин по траве. Впереди – девки в разноцветных ситцевых сарафанах водят хоровод, песни поют…

Николай Яковлевич подбежал к крестьянкам и…хвать одну из них за талию, а потом и за полную упругую грудь, да шасть в кусты со своим ценным трофеем.

Только он задрал девке сарафан, как раздался гром небесный. Девки, что водили хоровод, пустились врассыпную. Пышногрудая красавица одёрнула сарафан – да бежать, догоняя своих подружек.

… Граф проснулся, голова болела. Несколько минут он не мог прийти в себя, но когда сон окончательно прошёл, его охватил страх. Металлический скрежет доносился отовсюду…

– Прохор, вставай! – бросился граф босиком, в одной ночной сорочке, к лакею. Но тот всхрапнул пару раз и перевернулся на другой бок. – Подымайся, бездельник! – закричал Его сиятельство.

Но Прохор и не собирался просыпаться… Наконец граф уловил отчётливый запах водки.

– Ах, вот в чём дело. Принял, стало быть, перед сном, чтобы крепче спалось! – возмущался Его сиятельство.

А странный звук тем временем не прекращался. Граф не выдержал, схватил подсвечник с тремя свечами и помчался к дворецкому, оглашая дом неистовыми криками, такими, что проснулась вся домашняя челядь.

Покуда дворецкий проснулся, да сообразил – перед ним сам барин и тому опять что-то померещилось; поднялся с постели, нехотя поплёлся в хозяйскую спальню. Перепуганные криками горничные, кухарки и другая домашняя челядь уже стояла подле лестницы, ведущей на бельэтаж, пытаясь выяснить, что случилось.

Завидев бледного, как полотно, хозяина с обезумевшим взором, а за ним шаркающего ногами заспанного дворецкого, прислуга догадалась: барин почивал дурно, видать, опять на чердаке что-то скрипит; и потому вопросами докучать не стали, отправившись восвояси в людскую.

Войдя в спальню, граф и дворецкий увидели проснувшегося Прохора. Он сидел на кушетке, озираясь по сторонам…

– А, проснулся! Когда нужно, тебя не разбудить! – упрекнул граф.

– Чаво… чаво стряслося-то? – недоумевал Прохор.

– А! – граф в сердцах махнул рукой. – Меня убивать будут, вы ничего не услышите! Велю завтра тебя выпороть! – с досады пообещал он.

Дворецкий тем временем прошёлся по комнате, прислушался…

– Ваше сиятельство, ничаво не слыхать…

– Как? – удивился граф и замер от удивления. – Действительно, тишина… Ничего не понимаю: я слышу, вы – нет…

Дворецкий почесал за ухом.

– Эх, ваше сиятельство… И чаво вам не спится?.. Видать, нечистая сила над вами насмехается… – неожиданно предположил он. – Надобно священника пригласить, усадьбу святой водою окропить. Говорят, помогаеть…

Он смачно зевнул и перекрестил рот.

– Ложитися почивать, ваше сиятельство… Более никакого шума не будеть… – убеждённо заявил дворецкий.

– Это ты отчего так решил?.. – удивился граф.

– Прошлый раз вы тоже весь дом разбудили. Акромя собачьего лаю, ничего мы с Прохором не услыхали.

Граф смотрел на дворецкого, размышляя: врезать тому по наглой роже прямо наотмашь? или – дать в ухо?..

– Поди прочь! – смилостивился граф.

– Слушаюсь… ваше сиятельство… – пробормотал дворецкий, бросил жалостливый взгляд на Прохора и пошаркал в свою каморку.

* * *

На следующее утро, управляющий, взяв сигнатуру[26], выписанную доктором Самойловым, велел заложить дрожки[27] и поехал в Ярославль за лекарством.

Николай Яковлевич же, пробудившись, отправил дворецкого в ближайшую церковь к отцу Дементию, что находилась в двух верстах от Шаховского, чтобы тот договорился со священником по поводу окропления усадьбы святой водой.