Бугров вздохнул и незаметно, исподтишка покосился в сторону профессора. Неужели, он всерьёз поверил во всю эту белиберду? Подумать только, череп неандертальца! И откуда этой дуре знать, как он выглядит, настоящий череп неандертальца?!

Бугров вторично вздохнул и попытался усесться поудобнее. Вроде как немного уменьшил трясучесть организма. Или это самообман только?

«А ведь, кажется, старик наш и в самом деле попался на эту удочку, – невольно подумалось Бугрову. – Иначе, к чему такая дикая спешка? И сам лично возглавил. Вот уж на него не похоже!»

Машину в очередной раз здорово тряхануло, и Бугров, ко всему прочему, ещё и больно ушиб правое колено.

– Послушайте, Виталий Павлович! – проговорил он, морщась от боли и усиленно массируя пальцами ушибленное место. – А вам не кажется, что всё это – совершенно напрасная затея?

– Не понял? – сказал профессор, по-прежнему не отрывая глаз от дороги. – Вы что-то сказали, Александр Сергеевич?

И он наконец-таки соизволил повернуться в сторону Бугрова.

«Чёрт бы побрал эти твои дымчатые очки! – уныло подумал Бугров, не переставая массировать колено. – Вот смотрит он сейчас на меня, а что у самого на уме – и не разберёшь…»

– Да нет, это я так, – сказал он вслух. – Ничего особенного.

– Да, кстати! – всё ещё думая о чём-то своём, поинтересовался профессор. – Как насчёт студентов, договорились?

Начинается!

В том, что сейчас ему предстоит весьма неприятный разговор, Бугров и не сомневался даже. День уж такой сегодня выдался…

– Ещё не договорился, Виталий Павлович, – сказал Бугров и, помолчав немного, добавил: – Да и, вообще, стоит ли с этим торопиться.

– Послушайте, я ведь просил вас позаботиться об этом в первую очередь! – В ровном голосе профессора чуткое ухо Бугрова уловило первые признаки надвигающейся бури. – Неужели вы не понимаете, что если мы хотим завтра с утра начать раскопки, студенты должны быть на месте уже сегодня! Не понимаю, почему вам всегда нужно по несколько раз напоминать об одном и том же?! Если не надеетесь на свою память – извольте записывать!

«Как школьника отчитывает! – тоскливо подумал Бугров, стараясь не встречаться с профессором взглядом. – Да ещё при шофёре! И чего это он всегда ко мне придирается?!»

Вслух же сказал совершенно другое.

– Знаете, Виталий Павлович… – Бугров старался говорить спокойно, взвешено, но голос его всё же подрагивал от плохо скрытой обиды, – всё это не потому, что я забыл! Просто я подумал, что не стоит так спешить с привлечением студентов…

– Ах, вы «просто подумали»! – голос профессора уже явственно выдавал самую крайнюю степень его раздражения. – Вы, оказывается, ещё и думаете иногда! А почему вы так подумали, позвольте вас спросить?

– Почему так подумал?! – считая себя несправедливо обиженным, Бугров тоже перешёл на повышенные тона. – Да потому хотя бы, что ни вы, ни я… да и никто из наших ещё и в глаза не видел этой самой находки! И вообще, я не понимаю, как можно верить на слово какой-то сельской учительнице? Да мало ли что она там найти соизволила… у нас подобных звонков…

Бугров замолчал, переводя дух, а так как профессор тоже молчал и, кажется, внимательно его слушал, продолжил, ободрённый его молчанием, уже более спокойным тоном:

– Поймите меня правильно, Виталий Павлович, я вовсе не хочу сказать, что она всё это… – Бугров замолчал, подбирая слово поделикатнее, – ну, выдумала, что ли! Конечно же, она что-то такое обнаружила. И звонок этот я тоже могу понять: человек от чистого сердца, для блага науки, так сказать… – он вновь замялся, искоса взглянул на профессора, тот по-прежнему молча и внимательно слушал. – Но где гарантия, что этому, так называемому «неандертальцу» не пятьсот лет от роду? А то и все триста. И эта учительница…

– Эта учительница, – медленно, почти по слогам произнёс профессор, – с отличием окончила аспирантуру и почти три года работала у нас в институте. На вашем, между прочим, месте… точнее, вы сейчас на её месте работаете. И череп неандертальца распознать она сумеет, можете быть спокойны.

Профессор больше не смотрел в сторону Бугрова, он, как бы, вообще перестал замечать его, а ошеломленный Бугров тщетно пытался переварить только что полученную информацию. Так вот оно что выходит!

Ещё как-то зимой Бугров совершенно случайно, краем уха подслушал некий разговор о довольно неприятной истории, произошедшей в институте незадолго до его прихода. Что-то о любви молодой сотрудницы к профессору, и даже, кажется, любви взаимной. Но, что это была за история, как и почему вынуждена была уйти из института эта самая сотрудница… этого Бугров так и не узнал, а расспросить поподробнее – постеснялся. А теперь вот выясняется, что учительница эта…

Так вот почему шеф не в духе с утра!

Бугрову вдруг страстно захотелось хоть глазком одним взглянуть на таинственную эту соблазнительницу. Хотя, почему одним! Обоими посмотрит… и уже скоро…

Но видно такой уж сегодня выдался у Бугрова несчастливый день.

– Придётся вам вернуться назад, Александр Сергеевич, – неожиданно сказал профессор, так и не обернувшись. Потом помолчал немного и добавил: – На электричке доберётесь?

В душе Бугрова всколыхнулась, было, робкая надежда, что вечер сегодняшний, возможно, ещё будет спасён! Ежели он прямо отсюда, со станции, звякнет сейчас Танюшке… и ежели она окажется на месте… А почему, собственно, ей не оказаться на месте?

Но надежда эта тут же угасла.

– К вечеру жду вас, но уже вместе со студентами, – сухо проговорил профессор, и добавил, обращаясь уже к шофёру: – Притормозите, Василий Степанович.

Василий Степанович, или просто Вася, молодой белозубый парень, послушно притормозил. А профессор наконец-таки всё же повернулся в сторону Бугрова. Соизволил, так сказать…

– И вы уж постарайтесь, Александр Сергеевич, несмотря на всю вашу занятость… – профессор сделал особое ударение на этом последнем слове, – постарайтесь всё же не забыть об этой моей просьбе!

Дверь «уазика» с треском захлопнулась, и машина, обдав Бугрова напоследок удушливым коктейлем из едкой дорожной пыли и сизоватых выхлопных газов, скрылась за поворотом. А сам Бугров, пнув в сердцах ни в чём не повинный придорожный камень и чертыхнувшись при этом от всей души, уныло поплёлся вверх по узкой извилистой тропинке, ведущей прямиком к небольшому железнодорожному полустанку.

* * *

– Тринадцать… – продолжал отсчитывать Сергей, – четырнадцать… Ну что, подбросим нашему Котофеевичу ещё пяток минут на мелкие карманные, так сказать?

– Не стоит! – злорадно заключил я. – Кажется, эксперимент наш уже закончен и даже с треском провален!

Девушка улыбнулась, отрицательно покачала головой и, повернувшись к Витьке спиной, быстро зашагало куда-то в направлении прямо противоположном нашему. Некоторое время обескураженный Виктор свет Андреевич молча и