Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, что ни говорите, а мне нравится эта его настойчивость и целеустремлённость! – задумчиво проговорил Сергей. – Есть в нём что-то от Дон-Жуана. Как считаешь, Натаха?
– От барона Мюнхгаузена, скорее! – уточнила Наташа и вдруг весело расхохоталась. – Нет, вы только посмотрите, что вытворяет!
А в это самое время Виктор свет Андреевич что-то увлечённо рассказывал своему объекту «номер два». Он даже руками размахивал, вырисовывая ими в воздухе какие-то странные, абсолютно абстрактные фигуры. И девушка уже не читала. Отложив книгу в сторону, она внимательно смотрела и внимательно слушала.
– Во даёт! – восхищённо сказал Сергей. – Ещё немного и в пляс пустится! Что, опять прокол? Ай-ай-ай!
Девушка встала и, не пошла даже, а прямо таки бросилась навстречу высокому парню явно африканской наружности. Они нежно обнялись.
– Бедный котик! – саркастически заметила Наташа и вздохнула с сожалением явно притворным. – Удар за ударом!
А «бедный котик», понурив голову, уже плёлся назад к машине. Ни слова не говоря, влез в неё и так саданул дверкой, что Сергей даже обернулся недовольно.
– Дверка причём? – наставительно сказал я. – За что ты её так, бедную?
– Двойка! – объявил Сергей строгим голосом. – Давай дневник, двоечник!
– Бац, бац – и мимо! – ядовито пропела Наташа и снова вздохнула с притворным сочувствием: – На кого променяла!
Витька подавленно молчал и даже на такой, казалось бы, сверхмощный раздражитель, как Наташа, совершенно не прореагировал. По боксёрским понятиям, он был не в нокдауне даже, а в самом глубоком нокауте.
– А вон моя знакомая идёт! – сказал, оживившись, Жорка. – Позвать?
– Ещё спрашиваешь! Зови, конечно!
– Симка! – проревел Жорка, более чем наполовину высовываясь из машины. – Привет, Симуля!
Симка остановилась, обернулась в нашу сторону. Разглядев рыжую шевелюру Жорки, приветливо ему улыбнулась и двинулась прямиком к машине.
Так, средненькая девчушка: не красавица и не урод, кареглазенькая, курносенькая, с вьющимися, коротко подстриженными волосами.
– Приветик! – сказала она вроде как одному Жорику, но при этом, быстренько стрельнув глазами, подвергла всю нашу компанию короткому, но внимательному осмотру. – А ты куда это?
– Да так… – Жорка неопределенно махнул рукой. – На природу, в общем… ну и, вообще… Хочешь с нами?
Симка улыбнулась и задумалась. По всему видно было, что она, с одной стороны, и не прочь прокатиться в столь приятной компании на природу, но, с другой – ей, наверное, не хотелось соглашаться слишком уж поспешно. А, может, дела какие неотложные у неё имелись на сегодняшний день, и Симка мысленно решала, стоит ли их всё-таки отложить на потом, неотложные эти дела…
– А вы надолго?
– Завтра к вечеру вернёмся! – это уже Витька встрял в разговор, оклемался Кот Котофеевич. – Поехали?
Симка колебалась или делала вид, что колеблется. Она посмотрела на часы, потом на Витьку… вновь на часы…
– Слушай, нам некогда! – сердито сказал Жорка. – Да или нет, рожай скорее!
Я понял, что со своими знакомыми противоположного пола Жорка явно не церемонится. Симка же обиженно выпятила нижнюю губу.
– Нет, я не могу! – капризно объявила она. – Дел много.
– Не можешь – не надо! – Жорка тотчас же захлопнул дверку и объявил: – Поехали, ну её к…
Симка, наверное, втайне ожидавшая, что сейчас её начнут уговаривать всем миром, и, в конце концов, всё же уговорят, растерянно захлопала глазами.
«Ломаться меньше надо! – подумал я, мельком озираясь на, быстро удаляющуюся Симкину фигурку. – Тоже мне, принцесса!»
Не знаю, как остальные… что же меня касается, так я даже рад был, что компания наша осталась в прежнем своём составе. Да ну их, всех этих дам и барышень, одни только неприятности от них и ничего больше!
Но Витька, по всему видно, так не считал. Он с сожалением вздохнул, тоже обернулся назад, но, памятуя о недавнем своём фиаско, слово вставить пока не решился. И на том спасибо!
Я уселся поудобнее и, выглянув в окно, постарался точно определить, в какой, собственно, части города мы уже находимся. И вдруг…
Ох уж это, «вдруг»! Как часто встречается оно и в жизни, и в романах…
И даже в стихах…
Из стихов Волкова Александра
Смешно!
Мне больше некуда спешить.
А я спешу!
Стихи писать – людей смешить!
А я пишу…
Смешно
искать, когда вокруг темно!
А я ищу…
Смешно
грустить, когда вокруг смешно!
А я грущу…
Смешно
ловить в ладони лунный свет…
А я ловлю…
Смешно
любить, когда надежды нет…
А я люблю!
* * *
Я даже глазам своим не поверил.
В сквере, на узенькой скамеечке сидела утренняя моя незнакомка. Я её тотчас же узнал, не по одежде даже, хотя она по-прежнему была в тонюсенькой своей курточке-безрукавке и в вытертых джинсовых шортиках. Она сидела на скамейке пустынного утреннего скверика, сидела одна-одинёшенька посреди огромного города и, уткнувшись лицом в ладони, кажется, плакала…
– Останови! – не сказал даже, крикнул я Серёге. – Скорее!
Сергей послушно притормозил.
– Ты куда это? – удивился Витька и тоже увидел девушку.
– Я сам! – объявил он, и начал, было, выкарабкиваться из машины наружу. – Я мигом!
– Куда?!
Я схватил его за шиворот и ловко всунул обратно. Да ещё и дверкой прихлопнул для верности.
– Саша, утри ему нос! – презрительно сказала Наташа, при этом она даже не взглянула в Витькину сторону. – Хвастунишке несчастному!
– Я не могу работать в таких экстремальных условиях! – начал оправдываться Виктор свет Андреевич. – Эти вечные подковырки, намёки всякие грубые… Моя тонкая артистическая натура не приемлет…
Дальнейшего я уже не расслышал. Я медленно шёл… впрочем, «шёл» – это слишком громко сказано. Я тащился, еле-еле тащился на удивительно ватных ногах и на ходу лихорадочно соображал, что же такое я скажу ей сейчас.
От первой фразы порой так много зависит. Всё или почти всё порой зависит от самой первой фразы… мне ли этого не знать…
Спиной я ощущал взгляды своих: все, даже Жорка, наверное, смотрели сейчас в мою сторону, и может быть поэтому только я не повернул обратно, хоть искушение такое было. Ибо, чем ближе подходил я к одиноко сидящей девушке, тем меньше у меня было уверенности в том, что так уж необходимо навязывать ей сейчас моё скромное общество.
Мне вспомнился её взгляд, такой насмешливый и презрительный, и, вспомнив его, я чуть было не рванул назад. И всё-таки не рванул, с чем себя
