— Ты должен перестать церемониться с этой девчонкой, — небрежно бросил Император. — Почему ты столько времени выжидал сегодня, чтобы ее наказать? Ты заставляешь меня сомневаться в твоей твердости, брат.

Мамору сжал челюсть так сильно, что в какой-то момент ему показалось, что еще немного, и у него раскрошатся зубы. Он заставил себя смолчать. Впервые за долгое время испугался, что выдаст голосом свои чувства.

Император лишь презрительно усмехнулся.

Уж он никогда не сомневался, когда дело доходило по печати.

Когда они вошли в зал, где проходили встречи Совета, его участники уже стояли на коленях, касаясь татами раскрытыми ладонями.

Мамору ненавидел их всей душой. Некоторые из этих стариков были мужчинами в то время, когда его отец решил поставить печать своему старшему сыну-бастарду. Некоторые из них посетовали ему так поступить. Чтобы Мамору никогда не смог покуситься на императорский трон. Чтобы не устроил переворот и не захватил власть. Чтобы у его младшего брата был верный защитник, не способный противиться его воли. Не способный нарушить прямой приказ...

Теперь он лишь надеялся, что они будут еще живы к той минуте, когда он избавится от клейма на своей спине.

Пока Император прохаживался вдоль склоненных советников, Мамору неподвижно застыл подле дверей. Мыслями он был далеко: отправлял гонцов своим полководцам, которые лишь накануне покинули столицу Империи, и не могли далеко уехать. Он пытался представить, как быстрее можно перекинуть гарнизон ближе к горам, и как обороняться от Сёдзан в месте, где они чувствуют себя как дома?..

Он должен был быть там. Он был бы там, если бы не приказ Императора, которым тот отправил его уничтожать род Талилы.

Он был бы в горах со своими людьми и делал бы то, что умел лучше всего: защищал свою страну.

Не имело даже значения, действительно ли Императору кто-то донес о готовящемся заговоре, или же его паранойя впервые указала на реальную, а не выдуманную проблему. Это было неважно. Важен был результат: главарь заговорщиков казнен одним из заговорщиков, и после такого двойного предательства и жесткости еще долгое время никто не посмеет поднять голову.

И уж точно никто не станет доверять Мамору.

— … разумная идея, Ваше Императорское Величество.

Голос советника Горо — того самого, который вился кругами возле Талилы — заставил его прислушаться к разговору.

— Ваша безопасность превыше всего, и даже если существует самый незначительный риск, что госпожа Талила может послужить причиной, что вам будет причинен малейший вред...

Советник Горо заливался певчей птицей, умело сплетая слова в предложения, лишенные всякого смысла и направленные лишь на то, чтобы отвлечь от сути сказанного.

— ... то лучше удалить госпожу Талилу из Императорского дворца...

Мамору нахмурился. Советник вел двойную, если не тройную игру. И то, что он так горячо поддерживал идею об отъезде Талилы, не понравилось ему до зубовного скрежета.

До такой степени, что он сам был готов отказаться от своего изначального плана и оставить девчонку во дворце.

Ведь только что его жена в очередной раз стала разменной монетой в игре, правила которой ему были неизвестны.

В разгар войны с Сёдзан.

— Что ж, такова моя воля, — Император нехотя кивнул, согласившись с советником. — Брат мой, твоя жена отправится в этот поход вместе с тобой. И помни: ты умрешь, если что-то с ней случится. Или она сама что-то натворит.

Глаза советника Горо довольно блеснули, прежде чем он скромно и смиренно склонил голову.

Мамору стиснул рукоять катаны, подавив в груди рык.

***

Талила встретила новости настороженно и без особой радости. Впрочем, ее Мамору и не ожидал увидеть. Но когда она заговорила с ним, ее голос едва слышно дрожал.

— Ты... ты позволишь мне взять с собой меч?

Боги, она даже взгляд опустила! Мамору думал, что слишком устал, чтобы чувствовать что-то. Но сейчас по-настоящему удивился. Его жена не склонила головы, даже когда шла, закованная по рукам и ногам, мимо советников и знати к ненавистному жениху в день их свадебной церемонии.

Невольно он нахмурился. Так сильно хотела ощутить в ладони рукоять меча? Это он мог понять. За минувшие годы он настолько сросся с катаной, что без нее чувствовал себя не до конца человеком. И уж точно не мужчиной.

Или же Талила так сильно хотела пронзить его этим самым мечом?..

Ему было некогда выяснять. И потому Мамору сухо отозвался.

— Если ты докажешь, что я могу тебе доверять.

Глаза Талилы вспыхнули, но она не проронила ни звука. Лишь кивнула, и эта мнимая покорность показалась Мамору опаснее ее ярости и гнева.

Но он слишком спешил, чтобы заострять на этом внимание. Слишком многое предстояло сделать.

С верным человеком он тайком выслал служанку Юми из дворца, приказав ей отправиться в его поместье. Обошел готовящийся к отъезду отряд, проверил лично все: припасы, вооружение, лошадей, поводья. Людей.

Не удивился, когда увидел среди них и дальнюю родню советника Горо, и шпионов от брата, и обычных болтунов, которые любили делиться тайнами за чашкой сакэ. Но были и преданные Империи самураи.

Мамору ждал и готовился к нападению. С того самого мига, как советник Горо горячо поддержал его идею об отъезде Талилы. Он не сомневался, что его отряд попробуют разбить. Он сомневался лишь, где, как и когда. И кто. Воины Сёдзан? Убийцы, подосланные советником?.. Те, кому магия Талилы и она сама встали костью поперек горла?..

Ему нужно продержаться недолго. Два или три дня, чтобы нагнать военачальников Осаку и Хиаши. А дальше он будет окружен по-настоящему верными людьми. Пока же будет полагаться на Такахиро, который умрет за него, и на тех, кто еще сохранил честь самурая.

Пышных, долгих проводов не устраивали. Император одарил своим благословением отряд, и они выехали.

На Клятвопреступника и его жену, про которую ходило множество ужасных слухов, на улицы высыпало посмотреть едва ли не половина столицы, и даже сгустившиеся вечерние сумерки не поумерили любопытство зевак.

Талила ехала верхом, на полшага позади мужа, прямая, словно к спине ей привязали палку. Она смотрела прямо перед собой, и лишь крепко сжатые кулаки, в которых она держала поводья, выдавали ее истинные чувства.

Мамору ни разу не обернулся, чтобы посмотреть на дворец, возвышающийся с холма над столицей.

— Господин! — окликнули его, едва они миновали последние, четвертые ворота, и оказались на утоптанной широкой дороге. — Не стоит ли заночевать нам в ближайшей деревне, чтобы