— Я всю жизнь желал тебе лучшего, даже когда ты этого не понимала.

Неожиданно на Лексу словно снизошло озарение, и ей стало ясно, какими должны быть родители.

— Я думаю, для родителей главное — делать все, что от них зависит.

— Простишь ли ты, что в детстве я не уделял тебе достаточно времени?

— Я тоже виновата, мне давно следовало постараться тебя понять.

В кабинете ненадолго воцарилось молчание.

— Мне нравится Джош, — произнес Доналд.

— Мне тоже, — кивнула Лекса, а потом она сделала то, чего не делала уже очень давно: подошла к отцу и нежно его обняла. Он растроганно сжал ее в своих объятиях.

Несколько минут спустя Лекса нашла Джоша на кухне, он ел пирог и пил кофе. Лекса подошла к кофеварке и тоже налила себе чашечку.

— На улице холодно, — заметила она.

Джош ничего не ответил. Лекса взглянула на-него. Что случилось? Неужели он злится на нее за тот не слишком приятный разговор? Она открыла холодильник, достала пакет с молоком и плеснула себе в кофе, затем присела за стол рядом с Джошем.

— Нашел что-нибудь поесть? В холодильнике еще осталась индейка.

Джош доел пирог и отодвинул тарелку.

— Я не так уж голоден, просто мне показалось, что Дэни хочется побыть одной, вот я и решил уединиться здесь.

— Разумное решение.

Он пристально смотрел на нее. Лекса поставила чашку на стол.

— Джош, прости за то, что я тебе наговорила. Я знаю, ты всего лишь хотел помочь.

— Но ты не можешь принять помощь, не так ли?

Голос его звучал как-то странно. Что, если рассказать ему о разговоре с отцом? Джош порадуется.

— Как тебя следует понимать?

Джош нагнулся к ней.

— А так! Ты только и делаешь, что всем все отдаешь, но вот принимать не умеешь. Ты такая независимая, что никому не позволяешь помочь тебе. И вот что я скажу: отдавать и не принимать ничего взамен — это грех.

— Неправда! — Лексе было обидно, что Джош так относится к ее поступкам.

— Нет, дорогая, все именно так. Если ты не способна принять чей-либо дар в ответ на свое благодеяние, ты делаешь людей своими должниками. Ты никогда не думала, может, Дэни считает себя обязанной отдать тебе своего ребенка?

— Что за глупость!

— Отнюдь. Ведь фактически ты ее воспитала.

Лекса отмела возникшие на секунду сомнения.

— Она знает, что делает, равно как и я.

— Может, ты ждешь ее благодарности? Или хочешь заслужить одобрение отца?

— Ничье одобрение мне не нужно.

— Я так не думаю. Ты же только это и делаешь. Свою карьеру ты построила на том, чтобы помогать всем желающим и получать за это признательность.

Лекса чувствовала, что разговор начинает выводить ее из себя, но усилием воли подавила гнев.

— Ты ошибаешься.

— Не думаю. Ты сама призналась, что всегда мечтала заслужить любовь отца, но это никогда не удавалось. Вот ты и стараешься доказать всем другим, что достойна уважения. Я думаю, ты просто боишься поверить в то, что люди могут любить тебя просто за то, что ты такая, какая есть, а не за то, что ты для них делаешь.

— Решил побыть психоаналитиком? Да ты просто дилетант! Разбираться в человеческой психологии? Это моя специальность, а не твоя.

— А что толку? Если ты не можешь понять мотивы своих собственных поступков!

Лекса встала и выплеснула содержимое чашки в раковину. Не говоря ни слова, она решительным шагом направилась к выходу. Джош вскочил с места и, схватив ее за плечи, заставил остановиться.

— Не убегай от меня.

Она попыталась вывернуться.

— Не вижу смысла оставаться и выслушивать твои нападки. — Почувствовав, что он сильнее сжал руки, она потребовала: — Отпусти меня.

Он мгновенно разжал руки.

— Отлично, иди.

Она застыла, в изумлении глядя на него. Джош видел, как лицо ее исказилось от боли. Он поступил неправильно. Ему было горько оттого, что она не захотела рассказать ему о своей беде. Но почему? Почему она не верит ему?

Он хотел помочь Лексе понять, что она может полагаться на других людей, что если она поведает ему все свои тревоги, он все равно будет ее любить. Но он взял неверный тон. Не стоило высказывать все это в такой форме, его слова больше походили на обвинение. Это лишь отдалит ее. До тех пор пока она не почувствует, что может ему доверять, она ни в чем ему не признается.

Слезы в ее глазах заставили его сердце сжаться, он ни в коем случае не хотел обидеть ее. Есть лишь один способ заставить Лексу ему поверить! Он раньше молчал о своих чувствах, возможно, потому, что она все еще держала его в некотором смысле на расстоянии. Но если он рискнет сказать это первым, она поймет — ей незачем что-то скрывать от него.

— Лекса, я люблю тебя.

— Джош… Я…

Он приложил пальцы к ее губам.

— Не надо ничего говорить.

Глаза Лексы подозрительно заблестели. Джош обнял ее.

— Подумай о том, что я сказал, ладно? Ты любящая, полная сострадания женщина. И тебе совсем ни к чему что-то делать, чтобы тебя любили. Я люблю тебя такой, какая ты есть.

Она с нежностью коснулась его щеки.

— Ты значишь для меня так много, Джош, что мне становится страшно.

— Не надо ничего бояться. Мы сумеем найти выход. Просто доверься мне.

Джош видел сомнение и неуверенность в глазах Лексы, но не знал, как ее успокоить. Он просто наклонился и поцеловал ее.

Джош хотел показать, как сильно ее любит, хотел научить ее не только отдавать, но и принимать. Поцелуй из нежного превратился в страстный, Лекса обвила шею Джоша руками, подчиняясь вдруг вспыхнувшему огню.

Джош чуть отодвинулся.

— Если мы не остановимся, я займусь с тобой любовью прямо здесь, на кухонном столе.

Лекса игриво улыбнулась:

— Чудесный опыт, я не прочь его приобрести!

Джош со стоном вновь сжал ее в объятиях и прошептал на ухо:

— Давай выпьем по чашечке кофе? Это поможет мне прийти в себя. — Помолчав, он добавил: — А знаешь, так не честно.

— Что именно?

— Женщина может сгорать от страсти, и никто этого не заметит. А мужчине скрыть свои чувства не так-то легко.

— А ты уверен, что их стоит скрывать? — с игривой улыбкой спросила Лекса.

— Что-то с ними делать определенно надо, — кивнул Джош.

— Я загляну к тебе сегодня. После того, как все лягут спать.