– Не скалься, – сказала Даша. – Надопоосторожнее. Подберут ключики, подкинут ствол или пакет с анашой, придетсяпотом из кожи вон лезть. У меня замки получше, и все равно отмычкупримастрячили. Собаку бы завел, что ли?

– Так это ж кормить и водить. Она, бедная, сутками менядожидаться будет…

В дверь позвонили, и Даша пошла открывать. Вернулся один изподчиненных Граника, еще более загадочный и мрачный, чем его шеф. В комнатеоживленно зашептались, и работа, судя по звукам передвигаемой мебели, пошла ещеэнергичнее.

Минут через пять на кухне объявился Граник. Присел натабуретку, значительно помолчал, спросил Глеба:

– В последние дни никакие мастера не заявлялись?Слесаря там, электрики, краны проверять?

– Вообще, не помню, когда и были…

– Ну, пойдемте, глянем, – сказал подполковник.

Навстречу им из комнаты гуськом потянулись немногословныепрактики, на ходу зачехляя фотоаппараты и закрывая маленькие таинственныечемоданчики. Балконная дверь оказалась открытой, в комнату натянуло ноябрьскогоморозца, и с балкона выжидательно смотрел Паша.

Подполковник показал пальцем на верх окна. Паша завозился,держа обеими руками над головой что-то вроде полупрозрачного провода.Оказалось, это не провод, а леска, очень тонкая жилочка. Ее конец вдругпоказался прямо из оконной рамы, рядом с форточкой, вылез сантиметров напятнадцать, и Граник выставил ладонь:

– Достаточно… Вот это и есть предельно точнаяиллюстрация происходившего. В раме сверхтонким сверлом была просверленасквозная дырка…

– А опилки? – пожал плечами Глеб. – Я бывидел…

– Сверхтонкое сверло, – повторилподполковник. – В некоторых известных мне комплектах такой аппаратуры естьнечто вроде пылесоса, с большой силой засасывающего опилки назад, понаправлению к сверлящему. Потом пропускается миниатюрный объектив раза в тритоньше спички… объектив, скорее всего, был прикреплен к световоду, тщательноприклеенному вдоль рамы и, вероятно, сливавшемуся с ней по цвету, уходившему всоседнюю квартиру, – он говорил размеренно и сухо, словно читаллекцию. – Балкон у вас был заклеен на зиму, а с улицы, снизу, ничего этогоне видно. Те, кто расположился в квартире, имеющей с вашей общий балкон, имелвозможность предаваться фотографированию, сколько душе угодно. Затем световодвыдернули, дырку тщательно замазали снаружи – мы нашли выходное отверстие состороны комнаты только с помощью лупы, потому что твердо искали нечто подобное…

– Они же в таком случае должны были перелезать набалкон? – спросила Даша.

– Раза два, как минимум. Ну что ж, такое ухитряютсяпроделывать, не привлекая к себе внимания, даже мелкие воришки. А здесьработали профессионалы. Аппаратура такого типа – вещь дорогая и сравнительноредкая. Используется либо спецслужбами, либо крайне серьезными частниками.Квартиру мы уже проверили. Сдавалась внаем, наниматель внезапно испарился доконца оговоренного срока. Сейчас возьмем ордер, посмотрим там пальчики, вообщеоглядимся, но это, должен предупредить, Дарья Андреевна, исключительно дляочистки совести и формальности ради.

– Это почему? – Глеб воинственно придвинулся кнему. – Вашего же сотрудника недвусмысленно пытаются…

Граник отстраненно пожал плечами:

– Строго говоря, мы имеем лишь дырочку в косяке, ничемне отличающуюся для данного случая от дырки от бублика. Это не улика и недоказательство. Я не рассчитываю, что шаловливые соседи из-за стенки вернутся вквартиру, но они сейчас могли бы там преспокойно попивать пивко и с ухмылочкойслушать нашу суету. Если вынесли из квартиры аппаратуру. Уличить их решительноневозможно. А коли они вдобавок представляют не государственное ведомство, ачастное лицо, их полное изобличение кончится лишь гражданским иском, которыйтрудно перевести в уголовный, но если так и произошло бы, процесс имеет всешансы закончиться наказанием ниже нижнего предела. То есть – пшиком, нулем.

– А фотографии? – рявкнул Глеб.

– Сначала нужно доказать, что фотографии сделаны спомощью не найденной пока аппаратуры. Но опять-таки за то, что «фотографы»послали снимки генералу, наказание Уголовным кодексом не предусмотрено. Я бы невзялся даже подвести их под мелкое хулиганство.

– Иными словами, меня разложили, как хотели, а я ипикнуть не могу? – грустно усмехнулась Даша.

– Если мне позволено будет дать совет, я бы посоветовална будущее – впредь не подставляться, – бесстрастно сказал Граник. –Вот если бы к вам пришли и потребовали за эти снимки деньги или какие-тоуслуги, связанные со служебными обязанностями, тогда, конечно, автоматическизаработала бы статья о шантаже с ее суровой прямотой, исключающей всякиедвусмысленности.

– Но, по крайней мере, можно быть уверенной, что камерадействительно была? – спросила Даша.

– В этом я не сомневаюсь, – сказал Граник. –Что и отражу в рапорте служебного расследования, – он покосился наудрученного Глеба. – Квартира, оказавшаяся свободной для наемщиков, –это, конечно, облегчившее им работу совпадение. Не расстраивайтесь, будь оназанята, обязательно придумали бы что-то другое. Есть масса другихразновидностей еще более хитрых аппаратиков. А ваш неизвестный противник, судяпо всему, в возможностях не стеснен.

– Хорошенькие дела. Может, у меня и сейчас туткакой-нибудь клоп под ковром…

– В квартире ничего нет, мы как следует осмотрели, –сказал Граник. – Ну, мы свою работу выполнили. Вы не едете, ДарьяАндреевна? В таком случае – честь имею…

Поклонился и вышел. Паша развел руками, подмигнул Даше изаторопился следом.

– Мать его… – сказала Даша. – У меня жетеперь, чего доброго, условный рефлекс на траханье выработается, как упавловской моськи… Бояться буду…

Глеб молча обнял ее, Даша уткнулась ему лицом в плечо,искренне жалея, что нет должной слабости характера и нельзя примитивноразреветься по-бабьи. Почти сразу же высвободилась и сказала:

– Может, и в самом деле мне «соседи» свинюшкуподкладывают…

– А может, мафия.

– Заладили все – мафия, мафия… Все выглядело бысовершенно иначе. И влипла бы я не в пример качественнее. Бывали, Глебчик,прецеденты… Поехали?

С крайне непривычной для обоих процедурой – подачей в ЗАГСзаявления о желании вступить в брак – они управились быстро. Хорошо еще, чтотам, как в большинстве контор, работал налаженный конвейер, и никто особенно неприглядывался к клиентам. Только девочка, принимавшая бумажки, все же спросила,скорее равнодушно:

– А что вы такие скучные?

– Тройню жду, – сказала Даша. – А он вдепрессию впал, не представляет теперь, как и кормить будет…

…Майор Шевчук расхаживал по комнате гоголем,по-наполеоновски скрестив руки на груди. Поскольку роста он был невеликого,Наполеон получался убедительный, разве что треуголки не хватало. Так Даша ему исказала, фыркнула: