– Ладно, верю, что ты великий сыщик… Не мучай дитё,майор. Выкладывай.

Майор сразу стал серьезным. Присел за стол, аккуратноразложив перед собой сигареты, авторучку, чистый листок бумаги и три стопочкифотографий, перевернутых картинкой вниз. Откашлялся в кулак, продлеваяэффектную паузу. Сказал:

– Интуиция у твоего ловца сенсаций хорошая. Француз –та еще птичка.

– Короче, – нетерпеливо бросила Даша.

– Когда ему сели на хвост у гостиницы, я ничего такогоне предвидел, но на всякий случай решил обложить «коробочкой» по полнойпрограмме. Я ж говорил, хотел поднатаскать ребят… Так что хватало и людей, имашин. Вывалив из гостиницы, твой французик потопал к путепроводу, неразмениваясь на всякие пошлости вроде развязавшихся шнурков. Поднялся напутепровод, постоял там, полюбовался видом – ничего подозрительного, вид наШантару и сопки и в самом деле открывается хороший, – потом вдруг вернулся,прыгнул в шестнадцатый троллейбус и покатил на тот берег. Пускать за ним«хвоста» в троллейбус я не стал, поехали на машине – все равно на том берегуконечная остановка, подумал, или выйдет на острове, или дотащится до конца, влюбом случае держим его прочно. Доехал до конечной. Пошатался там по базарчику,потоптался у киосков, купил в «Фазере» аудиокассету, пару газет –мотивировался, не суетясь и не дергаясь. И опять вернулся к гостинице. Дернулчерез путепровод к пароходству. Тут у меня уже не осталось сомнений, что онпроверяется, а город я знаю малость получше его, и ребят посылать следом нестал. Перебросил машины на ту сторону проспекта, блокировал все окрестностинебоскреба. И угадал точно. В пароходстве он пробыл девять минут с копейками, иопределенно заходил туда только затем, чтобы провериться еще раз. Тут я понял,что с этой птичкой надо играть серьезно, и быстренько вызвал на сменупрактикантам парочку весьма квалифицированных экипажей. Француз попер пехом всторону проспекта Энгельса, в центр, мы его повели…

Даша завистливо вздохнула про себя. Ей, чтобы жонглироватьстоль непринужденно таким количеством снабженных радиосвязью машин, набитыхопытными топтунами, причем ради того, чтобы провести первую, оценочнуюпроверку, пришлось бы стать не менее чем Дроновым. Шикуют частники, ничего нескажешь…

– Лирическое отступление, – сказал майор. –Как только мы убедились, что в гостиницу он возвращаться не собирается, моиребятки, используя налаженные отношения с персоналом, чисто случайно забрели вего номер, по нелепому совпадению имевший дверь нараспашку…

– Вот этого я не слышала, – сказала Даша. –Нарушение неприкосновенности жилища без ордера…

В самом деле, не всякий знает, что закон приравнивает снятыйв гостинице номер к частному жилищу гражданина, и в отношении номера действуютте же непреложные правила. Ну, а то, что закон сплошь и рядом не соблюдается –еще одна российская беда…

– В номере не нашли ровным счетом ничегоинтересного, – продолжал майор. – Ну ровным счетом ничего –одежда, бритвы и одеколоны, пара книг на русском, блок сигарет… И все равно вчемодане и при ящиках стола этот змей расположил крохотные, аккуратненькие«секреточки». Мои парни их потом присобачили назад, все чисто. Ошибки никакой,все по учебнику – волосок, микроскопические клочки бумажки… Одна-единственнаяинтересная деталька: у него в телефоне стоит клопик. Не наш, корейский. Но тутуж нет стопроцентной уверенности, что это именно ему всаживали, могло откого-то остаться…

– Точно, – согласилась Даша. – Итак, пошелон…

– Шел себе, шел и пришел в семьдесят пятый дом поЭнгельса. Помнишь такой?

– Хрущевка. Семиэтажная, – сказала Даша. –Внизу «Ткани» и «Котлетная», в «Котлетной» теперь комок, хотя вывеска осталасьпрежней – только на витрину свою повесили…

– Молодец. Тот именно домик. Зашел в подъезд, как ксебе домой. Вскоре оказалось, что и в самом деле домой – вышел черезодиннадцать минут. Вместо кожаной куртки и формовки на нем уже было сероепальто и бежевая вязаная шапочка. Лирическое отступление: наши выяснили, что втом подъезде на четвертом этаже хозяева сдали квартиру внаем, а сами смоталисьпожить к дочери в Манск. Кто снимает, еще не уточнили, но скоро будем знать…Короче, француз вышел несколько преобразившимся, вот фото. Прошел к гаражам вглубине двора, уверенно, не рыская, отпер один и выехал на белой «девятке».Чуточку побитая и неискусно заделанная, номер шантарский, зафиксирован, машинапринадлежит гражданину Зыбину Петру Павловичу, к которому мы еще вернемся…«Девятка» двинулась в сторону проспекта Авиаторов, но возле мединститута ееостановил кстати случившийся там гаишник, рутинно проверил бумаги…

– Гаишник был настоящий?

– Какая разница? – гнусно ухмыльнулсямайор. – Могу тебя заверить, что выглядел он в точности как настоящий, нето что француз – коренной шантарец не усумнится…

– Майор, вы, я смотрю, совсем обнаглели… –покачала головой Даша.

– Дочушка, не дергайся, – ухмыльнулсямайор. – Ношение формы само по себе основанием для уголовногопреследования служить не может. Пока с ее помощью не совершено преступления,ограбления, мошенничества с конкретной материальной выгодой. Я неправ, а?Опровергни…

– Прав, стервец, – сказала Даша, подумав. –Ничего тут не пришьешь… Ну и?

– Предъявил французский паспорт на имя Роже Флиссака,международные водительские права с надлежащим вкладышем и доверенность отвышеупомянутого гражданина Зыбина… Все честь по чести. Держался совершенноспокойно. Не вертись, я ж говорю, к Зыбину мы вернемся, когда пора настанет.Француз доехал до Экскаваторной, загнал машину во двор, заглушил движок иостался в ней идиллически сидеть, слушая беззаботно транзистор. Сидит в машинеи слушает себе транзистор… Как лично ты такое поведение расцениваешь?

– Тут два варианта, – сказала Даша. – Неболее. Слушал либо музычку, либо разговоры в квартире, где установлен клопик. Унас сейчас таких клопиков в магазине можно полную авоську купить.

– Правильно мыслишь. Либо-либо. С уклоном ко второмуварианту.

– А направленного микрофончика у вас не нашлось?

– Ты за кого нас принимаешь? Нашелся, конечно. В машиневсе окна были задраены плотно, но все равно можно гарантировать, что внутри неслышалось ни музыки, ни дикторского чириканья. Так, шумы на пределе слышимости…В общем, за увлекательными забавами с транзистором француз сидел минутдвадцать. Потом вдруг затрепыхался, убрал антенну, отложил радио, запустилмотор. Через минутку-полторы из подъезда вышел субъект лет пятидесяти, поодежде – совершеннейший земляк, вот фото…

– Интересно, – сказала Даша.

– Знаком?

– Ну.

– Кто?

– Майор, каждый знает ровно столько, сколько считаетнужным, – сказала она категорическим тоном.

На цветной фотографии был запечатлен герр Георг фон Бреве,доктор философии и профессор кафедры Эслингенского института магии иколдовства, в свое время полоненный вместе с российскими сатанистами наприснопамятной дачке и все еще отиравшийся в граде Шантарске. Теперь, впростецком платьице и кроличьей шапке, он походил не на германского профессора,а на российского, умученного рыночными реформами, а то и на пьющего слесаря.