сдерживать себя. Захотелось поймать эту нахалку, перегнуть через колено и просто отходить по маленькой, аппетитной заднице, как нашкодившую девчонку. Да как она смеет так разговаривать со мной?!

– Ненормальный! – пискнула девка, когда я прижал ее к столу всем телом. В ее глазах пескался страх, который она, как ни старалась, не могла скрыть за дурацкой бравадой. – Пусти!

На меня словно ушат ледяной воды вылили. Да что со мной такое? Почему она так на меня действует? Я отодвинулся в сторону, пропуская Аллу Борисовну, которая с грацией царствующей особы продефилировала к двери, толкнув меня плечом. Не думаю, что она это случайно сделала. Показала, что за ней последнее слово осталось.

Но ведь у нее никогда не бывает без приключения. Я не успел заметить, как так получилось. Все произошло молниеносно. Миг – и я держу легкое женское тело в своих объятиях, вдыхаю тонкий цветочный аромат сквозь вонь гари. И мне совсем не хочется выпускать эту мерзавку.

– Вы уже совсем потеряли совесть, – Адольфовна выросла на пороге кухни, словно из-под земли. От неожиданности я буквально бросил Аллу на стоящий рядом диван, – а я-то все думаю, где ты нашел эту. . . – скривила губы теща, – а оказывается, ты любовницу свою в дом приволок.

– Ничего подобного, – взвилась мерзавка, – чтобы я с ним?! Да ни в жизнь! Да и ему нравятся другие дамы. Не отягощенные моралью. И интеллектом. Вы можете легко убедиться в этом, Прозерпина Альбертовна. Для этого достаточно заглянуть в спальню вашего родственника. Я бы на вашем месте именно так и поступила. А потом попросила бы у меня прощения за необоснованные обвинения. И, кстати, это ваша внучка мне рассказала о красотке, спящей в кровати ее отца.

Алла мстительно и с торжеством уставилась на меня. В ее глазах полыхал яростный, злорадный огонь. Нет, я точно придушу ее. Возьму грех на душу.

Теща, прищурив глаза, посмотрела на меня, а потом, ни говоря не слова, развернулась и, чеканя шаг, как отставной генерал, пошла проверять правдивость слов несносной девки. Да уж, Алла отомстила изощренно и коварно. Теперь покоя в этом доме не будет.

– Идите, спасайте свою обоже, – вредно хмыкнула нянька, – я труп не буду Адольфовне помогать прятать.

– Завтрак должен быть готов через полчаса, – сказал я, не найдя, что ответить на ее издевательства, – будьте любезны.

– Я закажу пиццу, – хмыкнула Алла Борисовна.

Я посмотрел ей вслед и пошел к месту стрелецкой казни. То, что меня четвертуют там, сомнений не возникало. Хотя что это я? Да, прав Андрюха, распустил я домашних. Ну что ж, теперь будете играть по моим првилам. В конце концов, именно я содержу свое обнаглевшее семейство и мне решать, кого приводить в этот дом и как жить.

Глава 9

Алла

Я переоделась и, спустившись в холл, обнаружила воспитанниц сидящими на диване. Девчонки были похожи на нахохлившихся воробышков и смотрели на меня не очень-то дружелюбно. Откровенно говоря, мне сначало показалось, что они моей крови жаждут. Как дети из фильмов ужасов. Как там эта страшилка называлась, когда милые детишки в одной деревне в чудовищ превратились? Жуть страшная.

– Мы есть хотим, – недовольно протянула мелкая, ну точь- в-точь как та из ужастика.

– Мы привыкли есть раньше, – поддержала ее розововолосая и злорадно пообещала. – бабушка тебя убьет.

– Не убьет. Некогда ей, – хмыкнула я, прислушиваясь к звукам, доносящимся со стороны мерзавцевой спальни. Да уж, противной Адке сейчас явно не до меня будет. – Ладно, не нойте. Сейчас пиццу закажу.

– Пиццу? – прошептала Козюлька с придыханием, словно не в силах поверить своему счастью. – Настоящую?

– Нет, блин, бумажную. Ну настоящую, конечно. Ассорти вас устроит? Или опять капризы начнутся? – проворчала я, хватаясь за телефон.

Странные дети какие-то. Другие бы обрадовались, а эти замерли на диване, как мумии, и смотрят на меня расширившимися глазами. Может, они недоразвитые? А что, у такого, как противный Зотов, запросто могли дебилки родиться. Я набрала номер и почесала ягодицу. Странно, может, аллергия, хотя я никогда не страдала. Вполне возможно, что у меня реакция на обитателей этого дурдома такая.

– А можно мне с ананасом? – неуверенно попросила Козюлька.

– Да без базара, а ты какую хочешь? – повернулась я к Надюшке, которая зачем-то ткнула в бок сестру и зашипела. – Тихо ты, дура. Не спугни, а-то она передумает.

– Не передумаю, – широко улыбнулась я и снова почесалась.

Блин, зуд становился уже пугающим, хотелось взять металлическую щетку для камина, висящую на подставке, засунуть ее в трусы и содрать с задницы кожу.

– У вас судорога? – спросила Лидочка, глядя на мою физиономию. – Давайте вы сначала пиццу закажете, а потом свалитесь с инсультом.

– Все в порядке, – солгала я и сделала заказ.

Пиццу пообещали доставить за полчаса, и я плохо себе представляла, как выдержу это время. Зуд становился нестерпимым, а чесать зад в пристствии девочек показалось мне, мягко говоря, непедагогичным.

– Алла Борисовна, бабушка вас точно убьет, – шепнула Козюлька, не обращая внимания на щипки и толчки старшей сестры, посыпавшиеся на нее градом, – в нашем доме нельзя есть пиццу. Она считает ее пищей бедняков и быдла.

– Да заткнись ты! – взвилась Надя. – Хоть раз пожрем нормально! Или ты снова хочешь этим силосом давиться, который Адольфовна едой называет? Что тебе до няньки? Их тут сотня была. Кстати, как вы, не чешетесь? – спросила наглючка, глядя, как я похлопываю себя кулаком по мадам сижу, нещадно зудящей. – Мы там в ваше белье немного чесоточного порошка подсыпали.

– Ты пиццу все еще хочешь? Или сначала я тебя убью? – зарычала я, с трудом поборов желание прихлопнуть этих двух мартышек, как навозных мух.

Надо же, прям ностальгия. По нашим с Елкиной стопам идут, паразитки. Мы тоже в свое время затаривались в магазине «Приколюшки». Бабулины приятели были под постоянным дамокловым мечом. Подушки-пердушки, электрические жвачки, чесоточный порошок и другие приколы – все в ход шло. Особенно радовало, когда Бармалей раздирал в кровь усатую физиономию, горстями пожирая таблетки, и от души недоумевая, откуда у него такая жуткая аллергия. Над ним мы проводили эксперименты чаще