не спрашивал! – вызверилас Прозерпина, так посмотрев на Козюльку, что у меня, взрослого мужика, кровь в жилах застыла.

Я открыл рот, чтобы заступиться за малышку, но. ..

– Да ну? – хмыкнула Алла Борисовна, до этого сохраняющая полное безмолвие и спокойствие. – Значит, девочке пиццы кусочек нельзя съесть, а бабка ее может в компании пьяных байкеров отрываться? И жрать все, на что глаз натолкнется?

– Что вы себе позволяете?! – взвилась моя теща. – Да я дворянка потомственная!У меня графья в роду были!

Ага, знаю я, какие у нее там родственнички были, сам ей генеалогическое древо покупал, чтобы не хуже, чем у заклятых подружек. А на самом деле родилась мать моей Ольги в местечке с чудесным названием Залипаево в семье потомственных алкоголиков. И гравского в ее крови было графин дешевого вина, выпитый матерью перед ее зачатием. Прозерпина, правда, считает, что мне про ее гены мало что известно.

– То-то, я смотрю, вы не умеете останавливаться. А оно вон оно чаво! – весело подмигнула мне Алла и передала телефон замершим на диване девочкам.

Мне тоже стало интересно, что там, потому что мордашки моих дочек вытянулись и засияли. Я не сдержался и подошел к ним, не обращая внимания на пунцовую тещу, закутанную в махровый халат. Хотя, надо сказать, банные процедуры ее остудили немного. Надо, кстати, Аде позвонить и принести ей извинения за безобразную сцену.

– Ну ты, ба, даешь! – присвистнула Надя, водя пальцем по экрану, перелистывая картинки. – А мне говорила, что декольте только падшие женщины носят. А сама так вообще без блузки. О, а тут и без юбки уже!

– Не свисти дома! – взвизгнула старая вредина. – И сколько раз говорить, не смей звать меня бабушкой! Пеппи, если хочешь, но не ба, бабуля или бабушка, поняла? И что ты там бредишь, я никогда не. . . – задохнулась Пеппи – надо же придумала – выхватывая из пальцев внучки малненький золотистый мобильник.

«Как у девочки телефон», – мелькнула у меня странно теплая мысль. Алла улыбалась. Ее вздернутый носик смешно задрался, сделав похожей на мультяшную, анимешную девушку. А она красотка! И до сих пор не сбежала, – это тоже плюс. И какое-то странное тепло разлилось у меня в груди.

– Вот и правильно, Прозерпина Адольфовна, что телефон у девочек забрали. Там как раз дальше не для детских глаз картинки. Да что там, у меня пошатнулось психическое здоровье. А вот Алексей Михайловичу, наверное, будет интересно, чем его дорогая тещенька развлекалась с Бармалеем. Правда же, господин Зотов? Вы же тоже любите дешевых баб и разгульные вечеринки, с которых вас притаскивают те же красотки в невменяемом состоянии? Или я ошибаюсь?

Я посмотрел на диван, где минуту назад сидели девочки, и понял, что их словно ветром сдуло. И нахалка это заметила сразу, в противном случае сомневаюсь, что она позволила бы себе подобные высказывания. Адольфовна сидела на стуле белее мела и тоже молчала. Надо, кстати, посмотреть, что там за компромат такой прислала няньке ее бабка. Только как-то незаметно. Стащить по-тихому телефон и ознакомиться с моральным обликом родственницы.

– Девочки пошли собираться, – хмыкнула Алла, проследив мой взгляд.

– Если вы думаете, что смогли купить их любовь за кусок пыццы, то очень ошибаетесь, – прошипел я, – ваша бдительность усыплена, а это чревато.

– Д уж, за пиццу вряд ли купишь любовь. И доверие тоже стоит намного дороже, – спокойно ответила нянька, как-то грустно на меня посмотрев, – жаль, что вы этого не понимаете. Я бы больше доверяла своим дочерям.

– А я бы на вашем месте не совал нос не в свое дело, – ощерился, сам не понимая, за что сержусь на эту женщину, смешно сморщившую свой курносый нос и упрямо выпятившую вперед пухлую губку. Наверное, за то, что она единственная, кто мне осмелился сказать в глаза нелициприятную правду. Я ведь и вправду пытаюсь купить любовь своих дочек, потакая их капризам. А душевной близости и доверия нет между нами. Нет того, чего эта нахальная Алла добилась за несколько дней, проведенных в моем доме. – И я не понял, куда это вы собираетесь тащить моих детей без моего позволения?

– Только Козюльку. Мы поедем навестить мою подругу. Кстати, надо еще кота сфотографировать, – показала она глазами на уродливого котищу, нагло разлегшегося на подоконнике и недобро косящегося в мою сторону. – Надя с Болтом идут на рок-концерт. Я им разрешила.

– Что?! – взревел я, расслышав последние слова этой идиотки. – Вы в своем уме?!

– А я тебе говорила, что она ненормальная! – подала голос Адольфовна, явно радуясь, что внимание переключилось с ее похождений на глупую девку, как ни в чем небывало фотографирующую кошака. Даже не вздрогнула, зараза.

– И что такого, если девочка немного развлечется? – спокойно спросила она, пряча в карман мобильник. – Тем болеее что она же не одна пойдет, а с компанией. Можно подумать, вы в ее возрасте сидели дома и пили чай из блюдца. Тоже, поди, шлындали, еще и похлеще.

– Я мужчина. Могу делать и делал глупости. И прекрасно знаю, о чем думают подростки в этом возрасте. И что на уме у этого Болта.

– Если вы еще тогда были извращенцем, это не значит, что все вокруг такие. По себе людей судят только недалекие, бездушные, наглые снобы, – парировала мерзавка, явно намекая на меня.

– И ты это терпишь? – впился мне в мозг голос любимой тещи. – Какая-то девка тебе дерзит, но ее ты не тащишь под ледяной душ и не обращаешься с ней так, как со мной – по-хамски! Со мной, женщиной, заменившей тебе родную мать!

– Надя никуда не пойдет! – прорычал я, пытаясь прогнать видение Аллы в мокрой майке, облепившей ее соблазнительное тело.

– Вот вы сами ей об этом и скажете, – хмыкнула эта чертова баба. – Тем более что она уже готова, судя по всему.

Надюшка стояла в дверном проеме, такая взрослая и красивая, так похожая на мою Олю, что я понял, что просто не смогу ее разочаровать.

– Ты очень красивая, – тихо сказал я, наверное, только сейчас понимая с помощью этой манипуляторши няни, насколько моя дочь стала взрослой.

– Так я могу идти? – словно не веря своему счастью, спросила Надя.

– Конечно, – кивнул