Глава 10

– Мы идем на концерт, – рявкнул мерзавец, едва за девочкой закрылась дверь.

– В смысле? Вы в своем уме? – спросила я, пытаясь найти в его приказе подвох. – Да Надя, если нас там застукает, подумает, что мы за ней шпионим. Я, вообще-то, к Елкиной собиралась, продуктов ей купить, помыться помочь. Она ногу сломала, между прочим, и не без участия ваших дочек.

– Так сделайте так, чтобы моя дочь не заметила нашего присутствия. Встречаемся тут через двадцать минут. И попробуйте только опоздать, – прошипел мерзавец, проигнорировав мои слова, и, резко развернувшись на своих дорогих говнодавах, усвистал вверх по лестнице.

– Я бы на вашем месте поспешила, милочка, – ехидно пропела Адольфовна, – в противном случае наш Леша просто откусит вам голову. Хотя мне бы очень хотелось присутствовать на аутодафе в первом ряду. После вашей выходки с телефоном.

– А мне вы понравились на фотках, – дернула я плечом, – там хоть на воблу не похожи. И полны жизни.

Короче, уходила я в свою комнату под нескончаемый поток брани и проклятий. А спину от злобного взгляда Зотовской тещи жгло, словно после пляжа.

Я, конечно же, опоздала. Ну вот скажите, какая уважающая себя женщина соберется за двадцать минут? Ну, может, только Елкина. Хотя какая она женщина, так недоразумение. Зотов уже маячил возле входной двери, нервно поглядывая на ручной хронометр. Я в обалдении замерла, пытаясь представить, как мы явимся в рокерскую тусовку в таком виде. Да нас же побьют и, скорее всего, ногами. Но хорош, дьявол. И сапфирно-синий пиджак так клево оттеняет его глаза, и подчеркивает божественную фигуру, что у меня аж все мои ехидные заготовки выветрились из головы.

– Так нас Надя, конечно, не заметит, – икнула я, пытаясь не смотреть на шефа, будящего во мне потаенные фантазии. – Вы бы еще костюм африканского вождя напялили, чтобы не привлекать внимание к своей персоне. Ох вы, горе мое. Придется по пути к бабуле заехать. Там вас и переоденем. А Козюльку оставим у Елкиной. Она детей любит, и всякую хрень из пластелина лепить. Девочке скучно не будет.

– Вы уверены, что вашей подруге можно доверять ребенка? И чем вам не нравится мой костюм?

– Как в себе, – хмыкнула я и чиркнула ногтем по зубу. Ох, вы бы видели, как мерзавец закатил свои синючие глаза, у меня аж сердце удар пропустило. Нет, надо быстрее доделывать то, зачем пришла, и валить, пока сны эротические не начали мучить. – А костюм ваш за версту воняет снобизмом. Люди, посещающие концерты группы «Вонючие перцы», вряд ли оценят Бриони, это все равно что приехать на автосвалку в «Ламборджини» – пафосно, неуместно и раздражающе, мягко говоря.

– То есть, на моей машине мы не поедем? – осведомился мерзавец.

– Даже на моей западло, – честно ответила я. – Елкинскую лайбу возьмем, ей-то она ни к чему сейчас.

Спустя час наряженный в кожаные штаны, облепившие его задницу, словно влитые, и клепаную жилетку, надетую на голый торс, Зотов в нерешительности стоял возле неизвестного науке зверя, хотя Валька убеждала, что это все-таки «Ауди», но слегка усовершенствованная. Мне казалось, что он едва сдерживается, чтобы не прикрыться руками, как тургеневская барышня, и поминутно поддергивая на груди жесткую кольчужку.

– Я похож на БДСМщика, – буркнул он, загружаясь в Елкинскую ласточку и поглядывая на меня, занявшую место за рулем, с затаенной опаской.

– О да, – выдохнула я, фантазия моя ушла давно уже дальше фривольных игр с семихвостой плеткой.

– Послушайте, я не могу пристегнуться, а с вашей манерой вождения. мне это жизненно необходимо, учитывая, что рыдван, который вы гордо называете машиной, скорее всего развалится где-нибудь на подъезде к окраине города.

Я нагнулась вперед, перехватив у Алексея Михайловича из рук допотопный ремень, который он нервно дергал, пытаясь вытянуть из механизма, не удержала равновесие и свалилась ему на колени. Причем очень неудачно – лицом вниз. Он хрюкнул от неожиданности, когда моя физиономия уткнулась ему в ширинку, и замер, явно не зная, что предпринять.

– Простите, я случайно, – пробухтела, пытаясь подняться, но куда там.

– Алла Борисовна, вы не могли бы подняться? – сдавленно прохрипел Зотов, у меня телефон звонит, и вообще, считаю вашу позу не очень уместной. А точнее – возмутительной.

– А мне как раз очень даже удобно, – пробухтела я, пытаясь извернуться так, чтобы мои вспотевшие ладошки не скользили по его бедрам, обтянутым черной кожей.

Да еще этот вибрирующий в кармане Алексея Михайловича телефон жутко раздражал и отвлекал от процесса. Наконец, ему надоели мои потуги, и он легко поднял меня за шкирку, словно нашкодившего котенка, и, усадив в водительское кресло, что-то пробасил в телефон. Я не прислушивалась. Во-первых, это невежливо, а во-вторых, мне почему-то не хватало воздуха, тряслись руки, а на лице сама собой змеилась странно тупая улыбочка.

– Я все понял, Роман Абрамович. Приеду, – коротко выплюнул Зотов, выдергивая меня из оцепенения. – Ну? Чего замерли? Поехали! – сказлал он уже мне. Его лицо было напряжено, глаза метали молнии.

– Не нукайте, не запрягали, – врожденная вредность все же взяла свое. Надо же, наглец какой.

– Да, вы правы, это вы меня все время запрягаете и подписываете на различные глупости, а я этого не могу терпеть, – прошипел мой начальник и вдруг схватил меня своей горячей ладонью за затылок, так что пришлось уставиться в синие омуты его сверкающих от гнева глаз. Я забыла как дышать, когда он склонился ко мне, мужское дыхание обожгло мою щеку. Он злился, я поняла это по тому, как раздувались ноздри этого великолепного самца, и мне захотелось тут же сдаться на милость победителя. – С тех пор, как вы переступили порог моего дома, я только и думаю, как от вас избавиться, но что-то все время вносит в мое желание свои коррективы.

– Ну все, – выдохнула я и вцепилась зубами в губу Зотова.

Нет, ну правда, это нестерпимо. Он не отстранился. Наоборот, еще сильнее обхватил руками мою голову и прижал к себе крпко-крепко. Захватил в плен горячего поцелуя. Его язык танцевал в моем рту танго,