всего. Бабка молчала, как партизан, видимо, опасаясь, что ей придется оплачивать наши с Валькой похороны, потому что, кроме нее, у меня никого не было, а валькины родители квасили в темную, не просыхая, и до дочери им не было никакого дела.

И вот теперь я попалась на дурацкий развод. Бедный Бармалей, если у него так же чесалась морда, как у меня сейчас жопа, то я готова на коленях молить его о прощении. Но показывать свою боль этим хищницам нельзя. Иначе они подумают, что я слабачка.

– Руки коротки! – хохотнула нахалка.

Боже, у меня прям ностальгия случилась. Ну копия я в ее годы, только волосы у меня были цвета весенней травы и прическа с гордым названием «лужок» – короткий ежик, потому что после Елкинских экспериментов с перекисю водорода моя прекрасная шевелюра заметно поредела, а местами и вовсе отвалилась, и бабуле ничего не оставалось, как отвести меня в дешевую парикмахерскую у дома и состричь безобразие.

Пиццу, кстати, доставили вовремя, видно, в поселки буржуйские ее привозят на вертолете, потому что в Валькины хоромы быстроногие курьеры обычно не очень-то спешат. Мальчишка, принесший огромную коробку, странно замер у двери в позе вождя мирового пролетариата – с протянутой рукой.

– Странный какой-то, – пожала я плечами, захлопывая дверь перед носом разносчика и едва не прищемив приснопамятную конечность.

– Нормальный он, – набивая рот вкусной лепешкой, пробубнила Козюлька, – просто чаевых ждал. А ты его так обломала.

– Не фиг баловать, – смущенно хмыкнула я. Блин, повела себя, как селянка Фимка из любимого елкинского фильма.

Я расслабилась и даже чесаться стала чуть меньше – видимо, действие адского прикола пошло на спад, и девочки стали на детей похожи, а не на каторжников, ходящих по струнке – сидят, уплетают вкусняшку, забравшись с ногами на диван, и мордашки у них такие счастливые – такие я впервые за все время прибывания в этом доме увидела.

– Старая дура, – раздалось за моей спиной, и сильный удар сбил меня с ног.

Голос-то я сразу узнала, конечно. Так противно гнусит только одно существо на этой грешной планете.

– Я тебе покажу дуру! – разнесся по комнате клич, который вряд ли даже раненая годзилла смогла бы издать.

Да уж, такой мощи от подыхающей с похмелья Адольфовны я не ожидала. Даже прониклась к горгоне трепетом и уважением. Ну и немного благодарностью. Потому что адской Адке сейчас не до меня было. Да она даже не заметила, что сшибла с ног какую-то замарашку.

– Прозерпина Албертовна, что вы себе позволяете?!

Ну, конечно, Зотов – джентльмен – решил заступиться за свою даму сердца, улепетывающую к двери, даже не надев юбку. Так и сверкает пятой точкой, обтянутой легкомысленными трусишками. Слава богу, хоть их нацепила – у девочек не будет такого шока. Хотя им, похоже, все равно, скорее, интересно. Как в кино. Сидят, жуют. И наблюдают. Где еще такой цирк увидишь?

– С тобой я потом разберусь, дорогой зятек! – гаркнула Адольфовна, запустив вслед бодро работающей ногами захватчицы тяжелую вазу.

Алексей Михайлович, уже не сдерживаясь, схватил разбушевавшуюся фурию и, перекинув через плечо, потащил ее куда-то вглубь дома. Я поскакала закрывать дверь, которая так и осталась распахнутой настеж. Адка даже замок умудрилась выбить, так линяла, что врезалась в воротину всем телом.

– Круть!.. – восторженно прошептала Козюлька, наслаждаясь последним куском и пиццы криками любимой бабули, несущимися из гостевой ванной.

Интересно, кстати, когда они успели схарчить такую огромную лепешку? Бедные дети, так настрадались, надо их в парк, что ли, сводить и разрешить в фонтане искупаться, и от пуза накормить мороженным. Может, тогда они перестанут быть похожими на мороженых селедок и научатся нормально улыбаться, а не как девочка из семейки Аддамс?

– Значит, так, – пророкотал Зотов, появляясь на пороге комнаты, как черт из табакерки. За его спиной маячила Адольфовна, мокрая и судя злая, как горгулья. На лице начальника было крупными буквами написано «Я в бешенстве. Не подходи – покусаю». – С сегодняшнего дня вы будете делать только то, что я говорю и приказываю. Это касается всех! – гаркнул он, почему-то скосив на меня мечущие молнии глаза.

– Не забывайся, – начала бабка, но тут же заткнулась, посмотрев в лицо Лексея Михалыча.

Честно говоря, даже у меня не хватило смелости ему возразить. Но сейчас он мне почему-то невероятно нравился. Такой, знаете, альфа-самец. Мачо. Настоящий мужик, властный и обалденный.

– Вы меня поняли, Алла Борисовна?! – властно спросил этот мачо.

– Зуб даю, – вякнула я.

Я даже не слушала, о чем он говорит, сраженная его неземной привлекательностью. А в чувства привел меня не его вопрос, который я мимо ушей пропустила – Козюлька просто икнула, выковыривая мое сознание из созерцания великолепного самца. Обаятельнейшего мерзавца, черт бы его побрал!

Алексей

– Эта шаболда накормила наших девочек пиццей! – взвизгнула теща, тут же переключившись с позорно сбежавшей Ады на несносную няньку, но та даже бровью не повела. Мне бы ее выдержуку и самообладание.

– Ну и что? – раздраженно спросил я. Эта старая грымза меня уже достала. Странно, что сама она до сих пор этого не поняла.

– Как что? Ты отец или ком с бугра? – взвилась Адольфовна и насмешливо добавила, сделав свою сморощенную физиономию валенком: – Хотя зачем я спрашиваю? Отец вряд ли притащит в дом дешевую шлюху и доверит воспитание своих девочек бабе, способной накормить их быдлячей лепешкой, купленной в подземке у шашлычника Армена! Настоящий мужчина думает, прежде чем что-то совершить!

Я почувствовал, как кровь ударила мне в лицо, и едва сдержался, чтобы не отвесить старой наглой кляче. Впервые в жизни захотелось дать леща представительнице прекрасного пола. Я сдержал себя колоссальным усилием воли. Хорошо, что в комнате присутствовали мои девочки, и я просто не мог сделать их свидетельницами столь нелициприятной картины под названием «Самсон, разрывающий пасть льву», а точнее – старой оборзевшей львице.

– А вот и не правда, пицца была очень вкусной! – громко сказала Лидуся и, как мне показалось, сжалась, ожидая потока поучений от «любящей» бабули.

Боже, как же я довел своих детей ло такого? Этак они скоро голову будут руками закрывать.

– Твоего мнения никто