В небольшом помещении было пусто, за стеклом витрин виднелись разнообразные украшения из золота и серебра, с драгоценными камнями и без них. Ювелирные украшения мне очень нравятся, и, вместо того чтобы по привычке пристроиться возле девушки, читая ее мысли, я стала облетать стеклянные витрины.

«Вон те сережки с брюликами недурственны. А вон то колье — просто рвет „крышу“, так хочется его хотя бы примерить». Безбородый приказчик с одутловатым лицом, в сером костюме-«тройке» подскочил к Ларисе и спросил писклявым голосом:

— Чего желаете, барышня? У нас исключительный выбор: ожерелья, серьги, перстни, колье — все что душе угодно! — Хотя он подобострастно склонился, стремясь угодить возможной клиентке, я успела перехватить его насмешливый взгляд, ясно выражающий; «Откуда у тебя, пигалица, деньги, чтобы уйти отсюда с покупкой? Платьице скромное, ботиночки, поди, не первый год носишь».

— Мне бы золотой перстенечек рубля на три. У моей маменьки скоро день рождения — круглая дата, хочу сделать ей подарок, — чуть заискивающим тоном произнесла Лариса и подошла к витрине.

— У нас огромный выбор колечек, перстней, но, к сожалению, милая барышня, самое дешевое стоит четыре с полтиной, — с деланым сожалением сообщил приказчик. — На те деньги, которые имеете, могу предложить только серебряный перстенек.

Лариса тяжко вздохнула, соглашаясь с тем, что названную сумму не потянет, но от витрины не отошла, продолжая внимательно рассматривать выставленные золотые украшения. Ну а я порхала по торговому залу, мысленно примеривая украшения и с неодобрением поглядывая на приказчика, не желавшего помочь Ларисе. Вскоре в магазин вошла пара: он — толстый, с залысинами, маленького роста, с непропорционально короткими ножками, она — эффектная высокая шатенка, довольно молодая. Дама долго подбирала золотые сережки с камешками к новому наряду, а ее спутник, сняв шляпу, ею обмахивался и то и дело вытирал платком пот с круглого лоснящегося лица, особенно энергично, когда приказчик стал уговаривать даму купить сережки с бриллиантами. Наконец она остановила свой выбор на сережках с изумрудами толстый господин, недовольно пыхтя, расплатился, и они покинули магазин.

Я не удержалась и, подлетев, попробовала щелкнуть его по носу, но безуспешно.

— Мне хотелось бы приобрести вон то колечко, — Лариса указала пальчиком, — за пять рублей. Да, денег не хватает, но я слышала, что у вас можно оформить кредит. В течение месяца я бы смогла выплатить недостающую сумму.

— Барышня, кредит мы предоставляем лишь постоянным покупателям, а вас я вижу в первый раз. — Приказчик покачал головой. — К тому же требуется разрешение господина Шниткевича.

— А я могу увидеть господина Шниткевича? — Лариса умоляюще взглянула на приказчика.

Тот состроил недовольную гримасу и неохотно ответил:

— Клим Митрофанович должен вскоре подъехать. Хотите, подождите его, но, смею уверить, ваши надежды на кредит напрасны.

Я поражалась, видя, на какие унижения идет Лариса, желая сделать подарок маме. Я прокричала ей в ухо: «Твоей маменьке не важна ценность подарка, ей дорого твое внимание. Она и серебряному колечку обрадуется. И почему ты такая упрямая?!» Разозлившись из-за этого ослиного упрямства, я забралась на прилавок и стала строить рожи то приказчику, то редким покупателям, а в промежутке повышала мастерство полета.

Лариса прождала целый час, прежде чем приехал хозяин магазина — мужчина лет пятидесяти, безо всякой растительности на лице; его расплывшееся лицо могло с одинаковым успехом сойти и за женское, достаточно было его обладателя переодеть в соответствующий наряд. Приказчик тихо прошептал ему несколько слов на ухо и кивком указал на Ларису, терпеливо стоящую со скромно потупленным взором.

— Барышня, вы ведь нездешняя? — фальцетом спросил Шниткевич. — Местечко Белая Церковь небольшое, и незнакомые лица сразу бросаются в глаза.

— Да, мы с маменькой недавно переехали сюда из Киева — здесь жизнь значительно дешевле. Я учусь в местной женской гимназии, в седьмом классе.

«Вот это да! Выходит, мы в Белой Церкви?! Неужели в семье Ларисы совсем плохо с финансами? И зачем тогда она так хочет именно золотое колечко?»

— Мне Степан, — Шниткевич кивнул на приказчика, — изложил суть вашей просьбы, но, к сожалению, вынужден вам отказать. Вы еще несовершеннолетняя, и с моей стороны было бы неразумным предоставлять вам кредит. И дело даже не в том, что я не уверен, что вы сможете его погасить в оговоренные сроки.

— Сударь, будьте милостивы, не откажите в моей просьбе, я обещаю в течение месяца выплатить недостающую сумму, — умоляла Лариса, — Вскоре нас должен навестить мой дядя, а он всегда дарит мне немного денег.

— Я не хочу иметь проблем с полицией; вы несовершеннолетняя, а это означает, что недееспособная, и я не имею права заключать с вами какие-либо договора-соглашения. На этом наш разговор закончен, барышня. Всего вам хорошего! — Женоподобный Шниткевич повернулся к ней спиной и скрылся за дверью, ведущей во внутренние помещения магазина. Вслед за хозяином и приказчик демонстративно повернулся к ней спиной. Лариса, опустив голову, всем своим видом показывая, как ей горько из-за того, что ее не поняли и не пошли навстречу, покинула магазин.

«Было бы из-за чего так расстраиваться! У тебя все впереди — надейся и жди!» — попыталась я утешить ее. Жаль, что она не видела фигуры высшего пилотажа, какие я выделывала вокруг нее!

Пройдя метров триста по улице, носившей название Киевская (прочитала на табличке), Лариса свернула за угол и вскоре остановилась. Ее догнал запыхавшийся Адам, которого я узнала не сразу — он был одет, как фабричный рабочий.

— Никто за вами не шел, все спокойно, — деловым тоном сообщил он. — Вы так долго задержались в магазине, Лора, что я уже опасался, что не дождусь вас Наверное, моя идея — чистое безумие, и вы зря согласились на это. А ведь вы с самого начала не верили, что в этом есть смысл.

— Я и сейчас не верю, — улыбнулась Лариса. — Проще поверить в легенду о шляхтиче Сосницком, чем в то, что скопцы, которые, борясь с плотью ради спасения души и пойдя на добровольную инвалидность, замешаны в похищении девочек. Глава скопческой общины Шниткевич не имеет к этому никакого отношения.

— Но мне пристав Леопардов рассказывал, что скопцы в прежние времена выкупали детей крепостных и принимали в свою общину или даже совершали принудительное оскопление, помимо воли человека. За подобные насильственные действия их преследуют и ссылают на каторгу в Сибирь, — сообщил Адам. — Что, если они с этой целью крадут детей и удерживают их в уединенном месте до тех пор, пока те не примут их веру?

— Маловероятно, Адам. Кроме того, я бросила на картах в отношении скопцов и теперь уверена, что к этому они не причастны.

— Мне Софи рассказывала о вашем увлечении пасьянсами, но одно дело карты, а другое — жизнь, — покачал головой Адам.

— В одном вы правы, Адам: преступника надо искать здесь, поэтому я и Софи приехали сюда. Ваше предположение о причастии к этому скопцов в самом деле безумно, как вы изволили выразиться. К сожалению, мы напрасно потратили время и сегодня вечером возвращаемся назад. А карты очень многое говорят, только я еще не совсем понимаю их язык.