— Девочка больше любит маму и при разводе была на ее стороне, — вновь не согласилась я, а потом подумала: «Чем черт не шутит — может, Инга и в самом деле находится у отца?»

Мужа Марты звали Вениамином, я его видела лишь раз — высокий, костистый, худой, в очках, с масляными глазками. Он сразу же окинул меня плотоядным взглядом — Казанова недобитый! Мне он чрезвычайно не понравился, и я не могла понять, как добрая, мягкая Марта могла полтора десятка лет прожить с ним, постоянно терпя его выкрутасы? Я бы его после первого же инцидента отправила с чемоданами на выход. Мы, женщины, — дуры: вначале создаем в воображении образ героя-принца, затем, когда с него упадет корона, боимся признаться себе и окружающим в том, что ошиблись, обрекая себя на новые мучения до тех пор, пока чаша терпения не переполнится.

— Будущее покажет! — пожал плечами Стас и решительно придвинул к себе тарелку с булочками. — Не так давно произошел один почти фантастический случай: задержали десятилетнюю девочку, которую эксплуатировали нищие, заставляя просить подаяние. Она, обладая кукольной внешностью, прекрасным голоском, справлялась с этим так хорошо, что нищие подрались, выясняя, кому должен принадлежать этот бесценный источник доходов.

Девочка толком не могла рассказать, кто она и откуда, выдумывала разные версии: то отец был бизнесменом и его на ее глазах застрелили, то он был наемным убийцей, киллером, и с ним свели счеты сотоварищи. Девочку отправили в детский дом, но открывшаяся правда оказалась фантастичнее всех ее выдумок: пять лет тому назад девочку украла собственная бабушка, поссорившаяся с дочерью, и поселила на съемной квартире. Внучку она убедила, что мама ее бросила. Бабушка хотела, чтобы девочка пошла по ее стопам и стала артисткой. Устроила в школу под своей фамилией, всячески задабривала подарками, наняла учителя по музыке и пению. Но вдруг бабушка перестала приходить к внучке — как выяснилось, внезапно умерла, и девочка вскоре оказалась на улице. Маму девочки разыскали — та уже не надеялась найти дочь, ведь прошло пять лет после ее исчезновения. Бабушкины «сказки» так отразились на девочке, что она долго не признавала родную мать, но завершилось все благополучно.

— Твоя история протяженностью в пять лет не внушает оптимизма, Стас, — вздохнула я. — Объявления могут помочь, если девочка сама ушла из дома и никто ее не удерживает насильно, как в случае, о котором ты рассказал. Ее могли похитить с разными на то целями. По мнению Марты, вокзал или подземная тепломагистраль в компании беспризорников Ингу не прельстили бы. Можешь к ее розыску отнестись более серьезно, например, подключить спецслужбы?

— Если бы за нее похитители потребовали выкуп или была бы информация, что ее насильно удерживают, тогда можно было бы, а так что — пальцем в небо? — прожевывая громадные куски булочки, с полным ртом невнятно пробормотал Стас. — Каждый день в городе пропадает около десятка детей. Часть из них сами приходят, других находим, но, к сожалению, не всех и не сразу. Будем ожидать результатов от Виноградовой. Фотография, данные о девочке попали в общую базу, и ее ищут по всей стране. Надо запастись терпением.

— Терпения у женщины всегда хватает, только не в случае неизвестности относительно судьбы ее ребенка, — возразила я.

— Что ты предлагаешь, Иванна? — Стас недоуменно уставился на меня, даже перестав жевать.

— Не знаю, — вздохнула я. — Для того тебя и позвала, чтобы ты предложил, как ускорить этот процесс.

— Ах вот в чем дело! — Стас снова откусил огромный кусок булки, и голос его стал глухим, словно доносился из туннеля, скрытого под полом кафе. — А я думал, что это лишь предлог меня увидеть.

«Похоже, он надо мной издевается!» — с возмущением подумала я.

— Стас, уймись, у нас могут быть только деловые отношения. — Тут я вспомнила о своих путешествиях в прошлое. — А можно мне порыться у вас в архиве следственных дел? Скажем, тех дел, которые расследовались еще при царе Горохе?

— Это невозможно, — отрицательно покачал головой Стас и ехидно добавил: — Деловые отношения основываются на принципе: ты — мне, я — тебе. Ты сейчас безработная, и я даже предположить не могу, как ты будешь придерживаться этого принципа.

— Поняла, не дурочка, — шантажируешь! За шантаж какая статья полагается. Стас?

— А если не дурочка, то должна сообразить: чтобы посторонний человек получил доступ к нашим архивам, пусть и столетней давности, нужны веские основания. А у тебя их нет.

— Ладно, проехали. Стас, все же я прошу тебя, чтобы ты время от времени звонил Виноградовой и интересовался, как продвигается дело по розыску Инга. А я тебе при следующей встрече куплю много булочек. А если девочку найдешь, то устрою салют из шампанского.

— Я пью водку и виски, а от пузырящегося шампанского голова болит, — нахмурившись, пробубнил Стас. — Вот тебе визитка с номером Виноградовой, позвонить ей и сошлешься на меня. Теперь у меня есть к тебе вопросы. — Он достал из папки фотографию и протянул мне. Миловидная женщина лет сорока, с хорошей, искренней улыбкой, в руках букет роз. Возможно, снимок сделан в день ее рождения. — Узнаешь? — поинтересовался Стас, не переставая жевать.

— Нет, в первый раз ее вижу.

— Ну, посмотри еще на эту — может, ее одежда тебе что-то напомнит? — Он протянул другую фотографию, и я вздрогнула.

Широко открытые глаза, в которых навсегда застыл ужас, полуоткрытый в последнем вздохе рот. Серое лицо с темными пятнами было искажено предсмертной мукой, а шею стягивал черный шнур. С трудом узнала в ней улыбающуюся женщину с предыдущего фото. Светлое, перепачканное в грязи пальто, из-под которого виднелось темно-зеленое платье.

— Нет, я ее не знаю, — преодолевая внутреннюю дрожь, сказала я и вернула фотографии. — А почему я должна се знать или просто видеть?

— При ней нашли адрес и номер телефона гражданки Петряковой Л. С.

— Ларисы Сигизмундовны? — поразилась я.

— Так точно — твоей благодетельницы. Тело пролежало в посадке четыре дня, пока его обнаружили. Как раз были кратковременные заморозки на почве, поэтому оно неплохо сохранилось. — Меня от его слов передернуло, особенно поразило, что при этом он уплетал очередную булочку. — Когда мы захотели задать вопросы гражданке Петряковой, то оказалось, что она тоже умерла, правда, естественной смертью, в больнице. На следующий день после того, как убили эту женщину. Только сегодня удалось опознать тело и получить прижизненную фотографию. Ее звали Александра Витальевна Сафронова. Ее имя тебе знакомо?

— Нет. Я ее никогда не видела и не слышала это имя. Нa моей памяти к Ларисе Сигизмундовне иногда обращались женщины С какими-то вопросами, просьбами, но то были единичные случаи. Эту женщину не помню.

— Нет так нет, — флегматично произнес все еще жующий Стас и спрятал фотографии.

Я встала из-за стола:

— Каждый день я вижу в метро на мониторе информацию о розыске детей и почти всегда появляются новые лица. Стас, скажи честно, какой процент пропавших детей возвращается в семьи здоровыми и невредимыми?